Герцог Бекингем

П. П. Рубенс. Пейзаж со святым Георгием и драконом (фрагмент). Романтическая аллегория, изображающая галантного рыцаря Карла в образе святого Георгия, избавляющего принцессу (Генриетту Марию) от дракона.

A. Bан Дейк. Король Карл, отдыхающий после охоты.

А. Ван Дейк. Автопортрет с Эндимионом Портером (художественным агентом Бекингема).

Гравюра с картины А. Ван Дейка. Карл и Генриетта Мария

A. Ван Дейк. Адонис и Венера. Герцог и герцогиня Бекингем в образах античных богов.

Неизвестный художник. Карл и Генриетта Мария за трапезой. Интерьер дворца вымышленный. Возможно, картина была написана в связи с амбициозными планами Карла по перестройке Уайтхолла.

Ф. де Шампснь. Людовик XIII, венчаемый Славой.

У. Ларкин, герцог Бекингем в парадном одеянии кавалера ордена Полвязки.

Герцог де Субиз.

Герцог де Роган.

Маршал Бассомпьер.

Мария де Роган. Герцогиня Шевреч.

Ф. де Шампень. Кардинал Ришелье.

А. Боссе. Людовик XIII Справедливый, король Франции и Наварры.

Триумф Людовика XIII. Аллегория на взятие Ла-Рошели в 1628 году.

П.П. Рубенс. Анна Австрийская.

П. П. Рубенс. Герцог Бекингем.

Глава XVIII «Война, лишенная какого-либо смысла»

После роспуска парламента

Итак, утром 16 июля 1626 года Карл I уже правил без парламента, но также и без денег и практически без флота и армии.

Уж кому-кому, а Бекингему не следовало бы искать виноватых при подобном положении дел. Однако, вполне в соответствии со своим характером, сам он и его господин король возлагали вину за дурной настрой парламента на пуритан и примкнувших к ним. Король и герцог знали, что их собственные души чисты, намерения честны, а действия соответствуют возложенным на них обязанностям. В конце концов, война против Испании началась по требованию парламента, и не их вина, если после воцарения Карла I те же самые депутаты не желают предоставить средства для успешного проведения военных операций.

Что касается непопулярности Бекингема, то в XVII веке с подобными проблемами в политике не считались. Важнее всего было доверие короля – остальное не имело значения. Мы видим аналогичный пример во Франции: Ришелье тоже ненавидели, но он был всемогущ.

И потому после провала импичмента в палате лордов Стини был как никогда уверен в себе и полон новых проектов. Парламент оказался быстро позабыт. Королевским указом предписывалось уничтожить все копии запретной «ремонстрации». Судебное разбирательство по делу Бристоля, по которому лорды не успели вынести суждения, было передано в Суд Звездной палаты ^[71], орган, полностью послушный королю. Бристоля на несколько недель засадили в тюрьму, а затем дело замяли. Что до импичмента против Бекингема, то данная процедура не могла быть доведена до конца, поскольку лорды, единственные компетентные в подобных решениях люди, больше не заседали.

Однако при таком повороте дела остались без решения три проблемы, которые летом и осенью 1625 года одновременно беспокоили двор, правительство и народ Англии. То были проблемы финансов, войны с Испанией и отношений между королем и королевой.

«Стини, гони французов прочь, как диких зверей!»

Супруги ссорились все чаще и чаще. Неловкое вмешательство посла Бленвиля только усугубило положение. Несомненно, Генриетта Мария находилась под чересчур сильным влиянием своей французской свиты и особенно своих исповедников. В Лондоне говорили, что эти «священники Люцифера» унижают ее, навязывая покаянные обряды, например, заставляют пешком бродить по парку в то время, как священник едет рядом в карете, или понуждают прислуживать им за столом. «Если они осмеливаются обращаться подобным образом с дочерью, сестрой и супругой столь великих королей, то на какое же рабство они способны обречь английский народ?!» – возмущенно восклицал пуританин Поури ^{327}.