Герцог Бекингем

На следующий день, дабы отблагодарить государя за столь великую милость, Джордж устроил в Уэнстеде, подаренном ему королем эссекском поместье, пышный банкет. Очевидцы с восхищением отмечали, что там «на одном блюде подавали семнадцать дюжин фазанов и двенадцать дюжин куропаток». Пожалуй, этот факт не удивил бы современного читателя, не будь столь невероятным размер самого блюда. Банкет обошелся в 60 тысяч фунтов стерлингов^{56}.

На банкете присутствовал принц Карл: все уже заметили, что он помирился с фаворитом отца. Король, будучи в восторге от подобной семейной гармонии, произнес на банкете такой тост: «Милорды, я пью за здравие всех вас. Если бы среди вас был кто-то, кто еще не стал от всего сердца другом моего Джорджа, я послал бы его к дьяволу!»^{57} Имеющий уши да услышит…

Спустя несколько дней, во время праздника Крещения Господня, давалось представление, так называемая «маска» «Лицезрение услад», сочиненная поэтом Беном Джонсоном. Во время спектакля все были поражены отношениями между наследным принцем и молодым маркизом. «Маски», любимое придворное развлечение, представляли собой комические полубалеты-полуоперы на аллегорические или мифологические сюжеты с пышными костюмами и декорациями, с использованием машин и искусственного освещения. В этом представлении впервые участвовал принц собственной персоной в сопровождении Бекингема, который никогда не упускал возможности блеснуть своей красивой наружностью и умением танцевать. Венецианский посол приводит даже забавный эпизод, весьма типичный для двора Якова I: утомившись длинными диалогами пьесы Бена Джонсона, король внезапно воскликнул: «Черт возьми! Почему до сих пор не танцуют?» Тогда Бекингем вышел вперед и исполнил «несколько прыжков и пируэтов с таким изяществом, что не только король был очарован, но и все присутствующие пришли в восхищение»^{58}.

Настали прекрасные дни, и замок Уэнстед превратился в арену увеселений, скрепивших отныне нерушимую дружбу между Стини и тем, кого король все еще называл «малышом Карлом» (Baby Charles), несмотря на то, что принцу исполнилось уже 18 лет (это позволяет составить вполне определенное представление о том, каково было мнение отца о наследном принце). Незадолго до этого Карл чем-то рассердил короля и обратился к Бекингему: «Я прошу Вас передать мое покорнейшее почтение Его Величеству и сказать ему, что я весьма раскаиваюсь в том, что противился его воле. Никто не знает меня лучше Вас…»^{59} Понятно, что Яков сразу же простил сына, и именно в честь этого примирения Бекингем устроил в своем замке праздник, известный под названием «Празднество Принца» или «Празднество дружбы». Во время пиршества король произнес тост во славу семейства Вильерсов: «Пусть все знают, что я имею намерение вознести маркиза Бекингема и его семью на вершину славы в нашем королевстве. Я надеюсь, что мои наследники станут поступать таким же образом»^{60}. Даже учитывая возбуждение Якова под конец банкета, нельзя не отметить, что подобные слова редко можно услышать из уст монарха.

А 8 июля мать фаворита, как мы уже упоминали выше, получила почетное, но незаслуженное право именоваться графиней Бекингем.

Одновременно с титулами на головы маркиза и его семейства сыпались материальные блага. Когда Джордж стал фаворитом, он получил в подарок земли стоимостью 24 тысячи фунтов стерлингов, причем у него достало деликатности отказаться от поместья Шерборн, конфискованного у бывшего фаворита Елизаветы I Уолтера Рэли^{61}. В 1617 году Джорджу был пожалован ежегодный доход в 15 тысяч фунтов стерлингов. Вскоре он получил право на откуп таможенных налогов в Ирландии, что приносило ему ежегодно две- три тысячи фунтов. Уэнстед был резиденцией, достойной человека его ранга: там можно было принимать придворных и друзей. Позже он приобрел поместье Ньюхолл, также расположенное в Эссексе, – это место стало его любимым домом, куда – весьма редко! – король позволял ему удаляться на несколько дней. В Лондоне Бекингем жил в Уоллингфорд-Хаузе (Wallingford House), купленном у кого-то из родственников Говарда. Там он жил до тех пор, пока не перебрался в роскошный Йорк-Хауз (York House), который ему был вынужден уступить канцлер Бэкон. Джордж превратился в одного из богатейших вельмож королевства, как ему и обещал король Яков.

Падение дома Говардов