Герцог Мальборо. Человек, полководец, политик

Он располагал властью более чем абсолютной. Рост его влияния умножался с его победами… О его триумфах знала вся Европа.

Из надписи на Колонне Победы дворца Бленхайм

Успех герцога Мальборо и принца Савойского на Дунае быстро компенсировался опасным развитием ситуации в Северной Италии. Положение герцога Савойи Виктора Амадея было отчаянным — к Милану стягивались войска непобедимого французского полководца герцога Вандома. Морские державы кормили Виктора Амадея обещаниями, а требовали немало. «Я предоставлю вам помощь моего флота… но взять Ниццу и Вильфранш — исключительно ваша обязанность», — писала герцогу королева Анна в мае 1704 года. Виктор Амадей мог рассчитывать только на новый итальянский поход Евгения Савойского. Он уже раскаивался, что перешел на сторону Великого союза.

В 1704 году перед Великим союзом вообще встала задача не допустить ухода колеблющихся членов. Прежде всего Империя была озабочена позицией Пруссии. Хотя Леопольд и признал за Фридрихом I королевский титул, он не смог выполнить перед ним финансовые обязательства и не передал ему, как обещал (впрочем, весьма неопределенно), владения бездетного Вильгельма III Оранского Линген и Мооре. Все наследство Оранского дома, по завещанию Вильгельма, досталось Иоганну Вильгельму Нассау-Дицу. Морские державы это одобрили, и Вена не стала с ними спорить. Фридрих, пославший 14 тысяч солдат на помощь Леопольду, возмутился и заявил, что, если Вена не выполнит обещаний, он отзовет свои полки. Леопольд уступил и попытался сделать хотя бы то, что было в его силах: устроил на зимние квартиры бывших в его армии прусских солдат и послал принца Евгения и графа Братислава к Мальборо с просьбой поспособствовать удовлетворению финансовых аппетитов Берлина, дабы удержать его в Великом союзе.

В результате Джон еще до своего приезда в Англию в начале осени 1704 года предпринял вояж в Берлин, где обещал Фридриху субсидию в 300 тысяч крон, а взамен заручился обязательством короля предоставить 8000 солдат для войны в Италии. Затем Мальборо посетил Ганновер, где без особых проблем курфюрстина София Ганноверская, которой он наговорил много любезностей и польстил ее умению хорошо выглядеть, согласовывать с ним свои действия. Курфюрстина обладала способностью видеть, кто есть кто, — именно она раньше всех распознала в царе Петре будущего великого правителя. Впрочем, где бы Мальборо ни появлялся, везде его встречали как спасителя Европы — его деловое путешествие превращалось в триумфальное шествие, и это во многом помогало его дипломатии.

Военный успех Мальборо поколебал позиции якобитов и крайних тори. Командующий английскими войсками в Испании граф Питерборо, поздравляя герцогиню Мальборо с победой ее супруга при Бленхайме, заметил: «Политическая победа дома, в Англии, не менее важна, чем военная удача за границей». Годолфин и Мальборо все больше склонялись в сторону вигов. Герцог все яснее понимал, что виги — партия действия, а поскольку он сам был человеком действия, то ему с вигами было по пути.

Весной 1705 года виги завоевали большинство мест в палате общин. Для королевы это было подобно холодному душу. После этого в ее отношении к Саре появилась сдержанность, поскольку Анна стала считать наперсницу чем-то вроде агента вигов. Герцогиня Мальборо, однако, полагала, что ее влияние незыблемо и не меняла обычного поведения. Жизнь в ней по-прежнему била ключом — она была душой всех балов и ассамблей.

После Бленхайма Людовик XIV отнюдь не был сломлен. В 1705 году Франция смогла выставить 250-тысячную армию. На заседаниях Военного совета Людовик особое внимание обращал на восточное направление, куда двинулись, снявшись с зимних квартир, английские полки — «лучшие войска союзников».

Военные планы Великого союза основывались на совместных действиях Мальборо, герцога Лотарингского и Людвига Вильгельма Баденского. Основной целью была крепость Саар-Луи. Предполагалось, что после ее взятия герцог Лотарингский подойдет к границам Франции, и тогда можно будет диктовать Людовику условия мира. Принц Евгений должен был идти в Савойю, на помощь Виктору Амадею, а голландскому генералу Оверкирку предстояло нейтрализовать франко-испанские силы в Нижних Нидерландах. Но все эти планы хороши были на бумаге. Прибыв 14 апреля 1705 года в Гаагу, Мальборо узнал, что голландцы отказываются воевать под единым командованием (то есть под командованием самого Мальборо), и поэтому выступление англо-голландской армии к Маастрихту и Треве откладывается. К маю сторонам удалось договориться, но время было упущено.