Герцог на счастье

Джонас покинул наш дом весьма озадаченный, но воодушевленный, как азартный фанатик, которому досталась никем еще не решенная задача. Интересно, насколько искренне этот парень был влюблен в Оливию и как это сочеталось с его поистине фанатичной преданностью артефакторике? У него глаза загорались неземным светом, едва разговор касался дела его жизни. Они так не сверкали, когда он страдал в качестве покинутого возлюбленного.

Скорее всего, Джонас, как и Оливия, просто привык к мысли, что они рано или поздно будут вместе. Ребята действительно дружили и, если вспомнить характер прежней хозяйки этого тела, жили бы долго и счастливо. Без особых всплесков страсти, но уважая и поддерживая друг друга.

Увы, не сложилось.

Настроен Джонас был по-боевому и обещал выяснить все, что сможет, про родовой артефакт Кеннета.

Зато Кеннет к вечеру явно утомился, да и я устала. Поэтому упустила момент, когда муж ушел наверх готовиться ко сну, и не успела скрыться вместе с ним. А потом уже было поздно — на меня налетела Селестина, тоже воодушевленная и с фанатично азартным блеском в глазах.

В первый момент вынырнувшую откуда-то сбоку бывшую подруженьку захотелось стукнуть чем-нибудь тяжелым. Или послать в известное место, адрес которого все знают, но ходить не торопятся.

Однако волевым усилием я подавила этот порыв. Девчонка подозрительно много суетится. И мне стало интересно, что она придумала на этот раз. К тому же Кеннет успеет немного отдышаться, а то у меня на эту ночь намечались большие планы.

— Оливия, давай сядем… да-да, прямо здесь. Мы так давно с тобой не разговаривали. Помнишь, как раньше?

«Как раньше» оказалось интересно, с графинчиком мягкого, похожего на фруктовый компот вина. Слишком сладкого и подозрительно терпкого.

Не думаю, что Селестина решила травануть меня чем-то серьезным, потому что вроде бы смело пила сама. А на такие сложности, как заранее принятое противоядие, у нее не хватило бы времени.

Я вспомнила ее напряженное личико перед ужином — она постоянно косилась то на меня, то на Кеннета.

Если бы у нее уже был готовый план, она бы так не хмурилась и не кусала губы, блуждая взглядом по гостиной, в которой, кстати, стоял буфет с винными бутылками.

Где-то на третьем бокале у меня случилось прозрение. Все оказалось банально и просто. Оливия плохо переносила алкоголь. Всегда. Без всяких вспомогательных зелий. И если ее напоить — она точно ночь проспит, не покушаясь на дядю и супружеский долг.

Понять бы еще, почему для Селестины это так важно. Неужели дело только в наследстве?

— Ох, Оливия…

Внезапно моя стройная система про отравление дала сбой, потому что подружка вроде бы подливала одинаково в оба бокала, но каким-то чудесным образом, когда она наполняла свой, уровень вина в бутылке не изменялся. Занятный фокус… магия?

Мало кто обратил бы на это внимание, но у меня же профессиональная деформация, внимание к деталям. Да и просто недоверие к этой хитрой проныре.

— Ох, Оливия, — повторила Селестина. — Я уже не знаю, что и думать… мне тебя так жаль!

— Жаль? — Очень хорошая тактика, между прочим, повторять с вопросительной интонацией последнее слово собеседника. Создаешь видимость заинтересованности и провоцируешь на откровенность.

— Ну я же тебя знаю! Столько вместе! — чуть экзальтированно воскликнула девушка. Если бы она на самом деле пила, я решила бы, что хмель ее уже слегка повел. — Я знаю! И представляю, как тебе тяжело было пойти на сделку с собственной совестью… Неужели ты настолько сильно влюбилась, Оли?!

— Влюбилась?

— А что еще могло заставить тебя так поступить? — Потерянный, несчастный взгляд из-под ресниц мне не померещился. Непростая ты девочка, Селестина, ох непростая… — Мы же вдвоем там были. И все видели своими глазами. Он мой дядя, я его тоже люблю, но… но… как быть с тем, что он убийца?!

Удивительно, но даже мне пока не удалось разобраться, врет она или действительно верит в то, что говорит.

— Убийца?

— А кто? Ведь его величество всегда хорошо относился к дяде. А его высочество и вовсе был его другом! И оба пострадали от его действий!

— От его ли? — Я притворилась, что тоже захмелела. — Не уверена. А что, если Кеннета обвинили несправедливо? Ты об этом не думала?!

После этих слов я чуть более размашистым, чем нужно, жестом отобрала бутылку у Селестины и сама налила в ее бокал вино. С интересом пронаблюдала, как оно вроде льется, но не выливается. А в мой? Ага. То есть дело не в личной магии собеседницы и не в особой бутылке, а именно в бокале. Наверное, какой-то артефакт.

Но мне надо было убедиться, что вино не отравлено. И там нет снотворного, слабительного или еще чего-то неожиданного.

— Давай как всегда! — И я с пьяной улыбкой поменяла наши бокалы местами.

Селестина и чирикнуть не успела. Зато под моим выжидающим взглядом ей пришлось выпить все, что налито. Судя по мимике и взгляду, пить она, конечно, не собиралась, но и в вино ничего не добавляла.

Расстались мы с ней за полночь, примерно вничью. Но брачную ночь паршивка мне в очередной раз сорвала — в голове шумело, ноги заплетались и дико хотелось спать.