Герцог-упрямец

– Если бы вы сломали не шейные позвонки, а что-нибудь другое, то я, вероятно, смогла бы вам помочь. Но вот шея… тут помочь уже нечем.

– Если я когда-нибудь сверну себе шею, латая вашу крышу, пожалуйста, не рассказывайте газетчикам, как именно я погиб. Скажите, что свалился с коня.

– Да, разумеется. Полагаю, вашей репутации очень повредит смерть во время выполнения кровельных работ.

– Согласен. Кстати, а куда мы сегодня едем?

– Прежде всего нужно посетить мистера Портмана. Мистер Джейкобсон написал мне о нем. Видите ли, я попросила его порекомендовать мне человека солидного возраста – такого, который многое может рассказать. А потом я намерена навестить мою давнюю подругу. Ну а вы… После того как мы поговорим с мистером Портманом, вы можете спокойно возвращаться в гостиницу. Я вернусь домой пешком.

«Судя по всему, это будет прогулочка в добрых три мили», – подумал Эрик и твердо решил, что мисс Маккаллум пешком домой не пойдет.

Кэкследж оказалась довольно большой деревней с тремя главными улицами и множеством других, поменьше. Некоторые дома на окраинах выглядели более новыми, чем те, что стояли в центре. Развитая промышленность Нью-Касла изменяла ближайшие деревни, и от городского процветания им также кое-что доставалось.

Вскоре они остановились возле небольшого домика.

– Надеюсь, он меня примет, – сказала Девина.

– Не волнуйтесь, примет, – заверил ее герцог.

И старик действительно их принял. Один взгляд на визитную карточку герцога – и женщина, открывшая дверь, тотчас же впустила.

– Мой дед в саду. Если хотите, можете пройти прямо туда. – Внучка мистера Портмана указала на заднюю часть дома.

Посетители миновали гостиную и столовую, затем – кухню. Когда они вышли в сад, Девина, не удержавшись, воскликнула:

– Какой очаровательный садик!

Совсем небольшой, как и домик, сад был устроен с отменным вкусом – стены, увитые плющом, красивое фруктовое дерево, а на всем остальном пространстве были разбиты клумбы, на которых цвели последние цветы, обрамленные кустами самых разных размеров и форм. И через весь сад пробегала извилистая каменная дорожка.

Похоже, художником был сам мистер Портман. Услышав их шаги, он выпрямился, оторвавшись от своего занятия. Колени его были в земле. Стягивая рабочие перчатки, он пошел им навстречу.

Это был невысокий тщедушный человечек лет восьмидесяти, не меньше. И держался он очень уверенно, когда герцог, нависая над ним, представился сначала сам, а потом представил свою спутницу.

– Мистер Джейкобсон посоветовал мисс Маккаллум обратиться к вам, – объяснил герцог.

– Вы знаете Джейкобсона? Вот как? И как же этот парнишка поживает? Похоже, очень хорошо, раз познакомился с герцогом.

– Он, похоже, вполне доволен жизнью и все еще тачает сапоги, – сказала Девина.

– Причем превосходнейшие! – подхватил старик. – Потому и уехал. Здесь никто не платил ему столько, сколько стоит его работа. – Он многозначительно кивнул на сапоги герцога и добавил: – У него сапоги не хуже, чем эти, верно, милорд?

– Мне еще не посчастливилось познакомиться с ним, – признался Брентворт.

– Зато мне посчастливилось, – вмешалась Девина. – И он думает, что вы сумеете мне помочь. Я ищу сведения о своей семье.

Мистер Портман тщательнейшим образом ее осмотрел, потом в задумчивости проговорил:

– То-то мне показалось, что лицо у вас немного знакомое… Значит, вы из тех Маккаллумов, что жили к югу от нашей деревни? Вы похожи на женщину, на которой женился их сын.

– Я их дочь. Я и отей уехали оттуда несколько лет назад.

– Насколько я помню, дед ваш вскоре после этого умер. Я его знавал.

– Он родился в этих краях? – спросил Брентворт.

Мистер Портман покачал головой.

– Нет, приехал сюда уже парнишкой. Это всем известно. Жил в приемной семье, у бездетной пары. Очень был неугомонный, словно знал, что его место не тут. Мне говорили, в юности был немного смутьян. Но, пожалуй, это не то, что вы хотели услышать.

– Я хочу узнать все, что помните вы. Не было ли у него какого-нибудь прозвища?

– Нет, такого не припоминаю.

– Мистер Джейкобсон говорил, что его иногда называли бароном.

– А… да-да. Только это не прозвище. Никто так к нему не обращался. Но люди постарше, вроде моих родителей, иногда называли его так, когда о нем говорили.

– Может, это намек на его манеру держаться? – спросил Брентворт. – Может, гордый очень был и его за это осуждали?

– Нет, ничего подобного я за ним не помню. И никто его ни за что не осуждал. Просто слово это, «барон», еще в юношестве за ним закрепилось, и старики запомнили.

Мистер Портман рассуждал на эту тему так же расплывчато, как и мистер Джейкобсон, поэтому Девина спросила:

– А вы когда-нибудь слышали, чтобы люди говорили, будто он и вправду барон?

Вместо того чтобы презрительно фыркнуть, мистер Портман надолго задумался, а затем наконец проговорил: