Герцог Ворон

Тихо и незаметно, как это всегда бывает с попавшими такую ситуацию людьми.

С тех пор он начал отдавать всего себя чтобы истреблять и уничтожать орков, делая все чтобы обезопасить рубежи империи от их набегов. Вот только с годами он становился все более угрюмым и жестоким, начав вырезать даже мирные переселения полудемонов, которые вели оседлый образ жизни и не ходили набегами на герцогство.

Отец тогда, понимая чем грозила вражда с мирными племенами Рунаана, осадил своего брата и умерил его жестокость, став внимательно следить, чтобы тот не перегибал палку. Но случилась Война Серого Альянса и новым герцогом стал я, при регентстве матери и дяди. Мать вскоре сбежала, а дядя, воспользовавшись обретенной властью и начавшимся вторжением пары мелкий орочьих племен, отбыл на границу, откуда почти не вылезал следующие восемь лет.

Буду честен — войны, которые вел дядя, были все, без исключения, успешными. Каждый его поход на приграничные племена Рунаана заканчивался благополучно, из-за чего в герцогство шел стабильный поток шкур, железа, золота и рабов, благодаря которым я и мог вкладывать огромные средства в будущие производства и центры подготовки армии.

Все это у него получалось благодаря тому, что он знал орков так, как никто иной в империи. Знал их традиции, их легенды, их образ мыслей, даже их грубый и непригодный для человека язык, он ощущал саму их суть этого народа. Вот только закономерность, что полностью понимая кого-то ты невольно начинаешь его любить, как было в одном фильме про гениального мальчика-адмирала, здесь не работала.

Единственное что Борис желал это причинять оркам боль. Невероятную и всеобъемлящую боль. Он пытал и истязал взрослых мужчин на глазах их детей, раздавливал головы младенцев перед лицами их матерей, насиловал молодых орчанок перед их отцами и братьями. Делал все, чтобы его слава, как палача народа Бату, гремела по всем землям.

При этом стоит отдать должное — он никогда не оставлял в живых тех, кто мог в будущем стать проблемой. Урок про нашего далекого предка — Павла Грифона, который оставил в живых шамана орков Тогрула, а тот, заключив договор с демонами и приняв в себя Князя Ненависти Ариббана, чуть не прервал нашу династию, он помнил очень хорошо и не раз повторял мне. Так что все сильные и воинственные орки погибали либо от мечей его воинов, либо от топоров палачей, пока их слабые собратья грузились в клетки и ехали в Империю, где их рабский труд высоко ценился, особенно на каменоломнях и лесоповалах.

Забавно, что его погубило одно исключение из этого правила — шаманки.

Не знаю по какой причине, но женщины орков наиболее приближены по виду к человеческим. Единственное, что их выделяет — немного другой цвет кожи и клыки, слегка больше стандартных. У шаманок все иначе — чем больше девы служат Матери-Земле или Отцу-Небу, тем больше у них появляется новых, уникальных черт. В случае дочерей Неба это покраснение кожи и появление длинных, загнутых рогов, делающих их похожими на суккуб, а у дочерей Земли — появление когтей, небольших, по сравнению с их сестрами, рогов и пожелтение кожи.

Не знаю почему, но Дядя обожал их ломать. Как в прямом, так и переносном смысле.

Отламывать рога, сдирать кожу, выдирать когти, делать петли из скальпов и, естественно, насиловать. Насиловать с таким упоением и садизмом, что даже его солдаты в какой-то момент начали жалеть орчанок попадающих к нему в постель.

Со временем из самых сильных и выносливых шаманок даже сформировался своеобразный гарем, с которым дядя проводил почти все свободное время, развлекаясь и ломая этих сильных личностей, которые наравне с вождями стояли на вершине иерархии орков.

Так что когда пришла новость, что одна орчанка где-то достала нож, прирезала им всех своих подруг по несчастью, которые добровольно подставили горло и сделали из простой кухонной утвари могущественный одноразовый артефакт, который шаманка вонзила в сердце Бориса, я вообще не удивился. Еще с того момента, когда пару лет назад я прибыл к нему в лагерь, чтобы уговорить вернутся в замок ради дел герцогства, а меня не пустили в палатку, откуда доносились лишь же пробирающие до костей женские крики и надрывный мужской смех, мне стало ясно, какой исход рано или поздно ждал дядю.

«Забавно, что я сожалел о его смерти больще из-за появившихся проблем, а не самого факта гибели» — Подумал я, продолжая править коня вперед по дороге.

Анастасия и Стефан на смерть предпоследнего оставшегося родственника отреагировали слабо — для них дядя был посторонним, который лишь изредка появлялся в замке и почти не уделял племянникам внимания.