Герцогиня

И это — хорошо. Сироты-приёмыши для меня — кадровый резерв в среднесрочной перспективе. А озабоченные дамы… при здешней перекошенной демографии фронтира — «то, что доктор прописал».

— А ты вспомни, чего люди сказывают. «Зверь Лютый» — силён, хитёр. Умеет всякие диковины делать. Имеет богатства несметные. Ведает чего за горами, за долами деется. Является невесть откуда невесть как.

— Д-да… Похоже… Только… от Вани пахнет… вкусно…

Факеншит! Так тебе ещё и «зловоние» изобразить?!

Девочка, я, пожалуй, единственный на всю «Святую Русь» мужчина, для которого ежедневный душ — норма. Совершенно не святорусский, не людский обычай. Ну нелюдь я, нелюдь! Никак отвыкнуть не могу. После тренировки хоть с мечами, хоть с конями, хоть с колодами — такой запашок появляется… У самого слезу вышибает.

— Змей Огненный только для чужих худо пахнет. А для любы своей — завсегда сладко. Как ты и чуешь.

— И огнём он не горит…

— Ты хочешь, чтобы он дом запалил? Город сжёг? Тебя, как свинку молодую, на костре тела своего обпалил-обжарил? Радуйся, дурёха, что Зверь Лютый о тебе заботится, тело твоё белое бережёт, природу свою звере-огне-змейско-лютскую сдерживает.

— А я хочу… по-настоящему… с дымом-пламенем…

М-мать! «Хочу по-настоящему! — И тут у комбайна отвалились все четыре колеса».

Гурманша: «и с дымком, и с душком».

Мда… Но есть варианты…

Помниться, в Пердуновке я как-то чуть не убил Марану. За то, что она, без моего согласия, опоила меня какой-то гадостью, облачила в волчий костюмчик. И отправила сношать аналогично одетую и опоенную Елицу.

Психотерапевтиха колченогая. Но ведь помогло же! Случка по-волчьи привела к стабилизации психики пациентки.

* * *

Предки, факеншит! Зоофилы мифотворческие! И не только мифо… Судя по проработке деталей в нормативах — тема актуальна для «Святой Руси». Нифонт, епископ Новгородский:

«Если человек имел имел сношения с рогатым скотом, то другим можно есть от него мясо и молоко, а тому, который имел сношение — нельзя есть ничего. Епитимью принять согласно силе соделанного греха».

Рутинное разъяснение, типа «Бюллетеня Верховного Суда». Наряду с другими вполне понятными нормами:

«Если пьяный человек ринется на свою жену и повредит в ней дитя — половину епитимьи за убийство.

А если носили детей к варяжскому попу на молитву — 6 недель епитимьи, сказал владыка, потому что они двоеверцы».

* * *

«Волчий секс» по-марански дал требуемый результат. Повторить?

Мда… костюмчик из асбеста, облиться скипидаром и… вонищи бу-у-удет! Морду пострашнее. Портрет тиранозавра из рыбьей чешуи? Крылья по-птеродакльски, на лапы — когти. На руки — по пять пальцев, на ноги — по четыре. Как у крокодила. В пасть — огнемёт, в глаза — бусы красного стекла, рычать я и сам могу. Девушка, узрев чудище, падает в обморок, я — в руки пожарников. Приходя в себя от запаха нашатыря («зловоние» делать будем?) красавица видит над собой участливое лицо прекрасного юноши. В моём исполнении. Можно — в огненной чешуе. Медной фольги накатаем, детишки начистят до блеска.

— А ещё… он не летает.

Ё! Антиграв я пока не изобрёл… Самолётов-вертолётов нет… Сделать бочку пороха, сесть верхом, запалить… М-маразм…

Но есть у меня мысль…

— Будешь себя хорошо вести — «Зверь Лютый» и по поднебесью покатает. Как «верну любу» за Дунаем. А ослушаешься… Про Маринку и Добрыню помнишь?

* * *

Былина «Добрыня и Маринка» не входит в круг «обязательного школьного чтения» моих современников. Но составляет часть образного мышления, набора стереотипов поведения святорусского народа.

«В стольном в городе во Киеве
У славного сударь князя у Владимира
Три годы Добрынюшка стольничал,
А три годы Никитич приворотничал,
Он стольничал, чашничал девять лет,
На десятый год погулять захотел
По стольному городу по Киеву».

Девять лет — на казарменном положении. Будто после «особо тяжких» или «в особо крупных». И тут, наконец, воля! Увал до отбоя! Хоть денёк, а мой. Странно ли, что у богатыря «крышу снесло», пошёл парнишечка «приключений на свою гайку искать».

«По деревне я пойду
Чего-нибудь наделаю.
Кому морду разобью,
Кому ребёнка сделаю».

Э-эх! Развернись рука, раззудись плечо! Гуляй, рванина, на последние!