Герцогиня

Та-ак… Вряд ли удар был нанесен просто рукой. Завалить жениха она смогла бы, только приложив что-то более серьезное, чем маленькая ручка. И действительно, невеста отбросила в сторону камень, который подобрала во время сыгранного падения, и продолжила свой спринтерский забег к желанной границе. Перескочив ее, она по инерции промчалась еще метров пятьдесят и в изнеможении упала.

Свое отношение к происходящему народ выражал очень бурно и шумно, вот только я так и не понял, невесту осуждали или восхищались.

Я постарался расспросить Орру об этом странном парне и почему все девушки очень уж явно не горели желанием выйти за него замуж.

— Блажной он, — коротко проинформировала меня она.

— Ты имеешь в виду, дурачок? — рассматривая идущего с рассеченным лбом парня, спросил я.

— Не пастух, не охотник, не хозяин, — в своей краткой манере сообщила она.

Мне пришлось еще долго задавать наводящие вопросы, пока я не понял, что он из себя представляет. Парень был совсем не глуп, но, как сказали бы в том мире, мечтатель. Несколько раз посылали его пасти овец, а он ляжет на спину и рассматривает облака, а потом вечером всем селом отару искали. Попробовали пристроить к охотникам — отказался убивать живых существ. Куда только не пытались его пристроить — результат один.

По дому от него тоже было мало толку: пошлют за дровами или навозными лепешками — сядет у какого-нибудь цветка или камня и часами рассматривает его. За водой пошлют — может сутки, а то и больше, просидеть, глядя на бегущую воду. Пользы в хозяйстве от него никакой, вот девушки и разбегаются.

— А если он весь из себя такой задумчивый, то зачем жениться надумал? — поинтересовался я этим несоответствием описанного образа с сегодняшним событием.

— Родители заставили. Боятся, что помрут, а братья его выгонят из дому. Вот и хотели найти ему няньку, — лаконично описала ситуацию Орра.

Не повезло парню родиться в кочевом племени, где главное дело жизни — трудиться с утра до вечера, обеспечивая семью. С таким отношением к жизни даже в монахи не пойдешь, там расписание соблюдать надо да ритуалы выполнять. Вот разве что буддийским странствующим монахом у него получилось бы.

Пока живы его родители, может, еще и продержится в племени, а как умрут, затюкают парня.

По моей просьбе Орра привела мечтателя к нам, и только тут я смог нормально рассмотреть его. Да уж. Его выражение лица здорово напомнило мне Вицина, когда он в фильме «Самогонщики» вопрошал: «Чей туфля?.. Мой туфля…» Неудивительно, что девушки шарахаются. Действительно выглядит блаженным.

В первый же вечер Кай, так звали этого мечтателя, поразил меня как в смысле духовном, так и в физическом. Какое-то время я беззастенчиво рассматривал это чудо. В свете костра он выглядел еще экзотичнее. Орра вручила нам пиалы и налила приготовленный напиток. Я не знал, о чем спрашивать парня, и мы долго сидели молча и хлебали горячее молоко с травами и маслом, почти как тибетское, хорошо хоть не соленое. Кай долго смотрел на огонь, а затем, подняв взгляд на звездное небо, неожиданно спросил задумчиво:

— А звезды — это драгоценные камни, прибитые к небу, или другие солнца, только дальше нашего?

Я даже подавился. Ну ничего себе парень! Дикий кочевник, и вдруг — другие солнца.

— А кто тебе сказал про другие солнца? — осторожно поинтересовался я.

— Монах один рассказывал. Он у нас несколько дней жил, — ответил парень и снова замолчал.

— Солнца, я думаю, вернее будет, — внимательно разглядывая Кая, сообщил я.

— Если это — солнца, значит, там и такие же, как наша, земли есть, — задумчиво произнес он, глядя в небо.

Я даже замер от удивления и тоже уставился на небо. Вот это логика у парня! И тут что-то обожгло мне ногу. Заорав, я отскочил в сторону, сбрасывая сапог и стягивая штанину. Как оказалось, этот придурок, созерцая звезды, поставил на мою ногу чашку, полную недавно закипевшим молоком. Та, естественно, перевернулась…

Я долго рассказывал ему, где я видел его вместе со звездами и землями, как он туда должен идти и что делать. Не реагируя на мой монолог, он взял мою кружку с молоком и начал пить. Собравшись было возмутиться, я обратил внимание на неопределенную траекторию движения кружки в его руке, решил не рисковать и отполз в сторону.

Не удивлюсь, если от него шарахаются не потому, что он весь в мечтах и думах, а потому, что в этом состоянии он просто опасен для окружающих.

Недели три, с момента моего появления в стойбище, стояла жаркая сухая погода. Трава начала желтеть. В один из вечеров, когда мы разожгли костер и Орра занялась приготовлением нашего ежевечернего напитка, к нам на огонек по одному стали подходить старички. В течение получаса совет старейшин собрался у нашего костра. Орра всем раздала пиалы и разлила напиток. Из палатки выбрался шаман и, не сказав ни слова, присоединился к компании.

Какое-то время все молча наслаждались напитком.

— Солнце, однако, — сообщил один аксакал.

Все согласно покивали. Хлебнули напитка из пиал… Еще помолчали…

— Жара, однако, — сообщил следующий.

Все собрание снова с умным видом покивало и снова отхлебнуло по глотку.