Герцогиня облачного города

Эжен промолчал. Отвернувшись к окну, он побарабанил пальцами по краешку рамы.

– У меня такое чувство, – сказал он медленно и задумчиво, – что вы, мессир, пытаетесь мне угрожать.

– Разумеется, нет. Я лишь хочу дать вам возможность оплатить ваши долги.

– Долги?

– И не думайте, что я не знаю о них.

– Простите, мессир, если вы желаете дать мне возможность оплатить долги, вам лучше выписать мне из вашей казны полмиллиона лир. Этого хватит с лихвой – да к тому же окупит моё содержание на год вперёд.

– Сомневаюсь, что это может вам помочь. Вы наделаете ещё.

– Да полноте, сир! – Эжен ударил кулаком по подоконнику. – Что вы хотите от меня?

– То, что должен был сделать давно. Я хочу вас женить.

– Вержиль…

– Не забывайте, Лебель, что говорите с августом.

– Ваше величество… – укоризненно произнёс Эжен и покачал головой, – вы же не удалите меня от двора. Я нужен вам здесь, скоро начнётся новая война…

– Вы не будете командовать моей армией на войне, месье де Лебель. Мне нужно, чтобы вы решили мои северные дела.

– Но Вер… мессир!

– У вас есть богатый выбор, граф, герцогиня Облачного города – или мадемуазель Лермон.

Эжен замолк, опасливо поглядывая на своего августа. Лицо мадемуазель де Лермон, покрытое оспинами, стояло перед его глазами.

– Это не смешно, – заметил он.

– Вы видите улыбку на моём лице?

– Но почему я?

– Потому что я знаю, что вам будет легче смириться с необычным происхождением вашей супруги, чем кому-нибудь ещё.

Эжен не нашёлся, чем возразить. В самом деле, если многие в Августии относились к северянам как к дикарям, то он не только хорошо знал этот народ, но и испытывал некоторую тягу к женщинам северных кровей – впрочех, как и западных, южных, восточных и любых других.

– Меня смущает сама идея брака! – выпалил наконец он. – Независимо от того, из какого народа происходит возможная жена!

Гарон взял его за оба плеча и развернул к двери.

– Идите. Церемония начнётся завтра в двенадцать часов. У вас есть ещё ночь, чтобы обдумать всё… или сбежать. Но последнее я бы вам не рекомендовал.

Эжен без всякой радости брёл по коридорам дворца. Возвращаться в свои апартаменты он не хотел: во-первых, его ждала там пустота. Во-вторых, оттуда сбежать было не так уж легко. А Эжен ещё не расстался с этой мыслью до конца.

– Брак… – пробормотал он и потёр безымянный палец, на который на самом деле однажды надевал кольцо… Снять его на следующий день и выбросить в пруд удалось с трудом, и потому де Лебель не горел желанием повторять этот эксперимент.

Он с тоской огляделся кругом и заметил, что забрёл совсем не в то крыло, в которое шёл.

В коридоре было пусто, не слышалось шума голосов, и только вдали виднелось несколько кирасиров, охранявших проход.

Пытаясь сориентироваться, Эжен выглянул в окно и увидел там такой же пустынный двор, который явно давно уже не посещал даже садовник.

«Восточное крыло», – догадался он. Хотел было развернуться и направиться к себе, но затем снова взглянул на кирасиров и передумал.

Эжен догадался, кого охраняет конвой, и в груди его затрепыхалось знакомое чувство, какое он обычно испытывал в бою или на дуэли – перед тем как выхватить клинок. Страх и предвкушение будоражили кровь.

«А почему бы и нет?» – спросил он себя, не найдя других причин для того, чтобы совершить то, что хотел. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он решительно направился туда, где стоял конвой.

– С дороги! – бросил Эжен, равнодушно раздвигая в стороны их копья, и бросил уже через плечо: – Я поверенный августа.

Никто не посмел преследовать его, и Эжен спокойно пересёк коридор, отделявший его от спальни пленницы.

Второй конвой он тоже миновал без проблем, и, только ступив в комнату, замер, оглядываясь кругом. Некогда богато отделанная по моде прошлых десятилетий, она теперь так же запустела, как и всё крыло. Никто не собирался церемониться с супругой предателя, и Эжен тоже не испытывал сочувствия к ней. «Война есть война, – твёрдо усвоил он уже давно, – здесь или ты, или тебя».

Но не старомодные потускневшие гобелены и не пыльный бархат портьер поразили его, а то, что все полки, ниши, столики и тумбы были абсолютно пусты. Как будто неведомый распорядитель приказал вынести отсюда всё, что могла бы взять в руки герцогиня Брекке. «Всё, чем она могла бы навредить себе», – поправился он.

Самой северянинки тоже было не видать. И только расслышав из-за перегородки негромкий плеск воды, Эжен догадался, где следует её искать.

Медленно, будто во сне, он двинулся вперёд и бесшумно приоткрыл дверь.

Северянка уже куда меньше походила на то измученное существо, что увидел Эжен не так давно во дворце. Она сидела в мраморной ванне, почти по плечи погружённая в неё, а девушка из дворцовой прислуги расчёсывала гребнем её чёрные волосы. Прямые и гладкие, они ниспадали почти что до самого пола, а кое-где влажными прядками прилипали к плечам.