Герцогиня облачного города

У северянинки были широкие скулы и маленький подбородок, делавшие слегка непривычным её лицо. Эжен видел её с правого бока и, несмотря на лёгкую неправильность, вынужден был признать, что это лицо можно назвать красивым. Нос смотрел немного кверху, а губы были бледными и потрескались, но это не слишком портило её.

Эжен успел отметить ещё и тонкое, как у лесной нимфы, чуть заострённое плечо, от которого вниз к пояснице тянулся уродливый алый рубец.

В следующее мгновение северянка резко повернулась.

– Кто здесь? – крикнула он отчаянно и зло. Раздался всплеск, и вместо того, чтобы скрыться с глаз, герцогиня вскочила в полный рост, так что теперь Эжен видел её целиком: плоский живот, алые бусинки сосков и тут же прикрытый ладонью треугольничек лобка.

Задержав взгляд на последнем, Эжен сглотнул. Несмотря на ещё один едва заживший шрам, пробегавший по животу наискосок, и изрядную ссадину, уродовавшую лицо северянки, Эжен не мог не оценить её внешний вид.

– Мне приказано вас проведать, – ляпнул Эжен первое, что пришло на ум, и ещё раз обвёл взглядом фигуру, стоявшую перед ним.

– Керве! – крикнула северянка и тут только, будто опомнившись, посмотрела на девушку, замершую с гребнем в руках, и обмякла. – Не знаю, как тебя… – отчаянно пробормотала она.

Догадавшись, чего пытается добиться пленница, Эжен отстегнул плащ и, прежде чем та снова осела в воду без сил, закутал юную герцогиню в него.

– Прошу прощения, – негромко сказал Эжен, когда северянка, таким образом, оказалась в его руках, – я не хотел вас смутить.

Северянка стиснула зубы. Эжен видел, как страх и ненависть борются на её лице.

– Пустите, – вяло сказала она, – кто вы такой? Кто позволил вам войти? Август обещал мне покой!

Эжен покачал головой, и улыбка скрасила его губы.

– Боюсь, не от меня.

Северянка молчала и по-прежнему затравленно смотрела на него, но вырваться не пыталась, и Эжену вдруг захотелось её поцеловать.

«Так», – одёрнул он себя и вместо этого, лишь глубоко вдохнув запах волос северянки, пропитавшихся ароматическими маслами, резко отпустил её.

– Я поверенный августа, – повторил он, с разочарованием прерывая контакт их рук, – меня прислали узнать, не требуется ли вам что-нибудь.

Северянка молчала, будто язык проглотила.

– Видимо, всё хорошо и без меня, – констатировал Эжен и развернулся к двери, чтобы уйти.

– Верните моего слугу! – прилетело ему в спину, и Эжен, замерев на пороге, обернулся через плечо.

За эти несколько мгновений северянка уже почти совладала с собой, и теперь на лице её читался приказ.

– Его зовут Керве Эрлансен. Неприемлемо, чтобы мне прислуживал кто-то, кроме него.

Эжен поднял бровь.

– Я передам августу, – бросил он, – если будете хорошо себя вести.

Калли долго ещё стояла, глядя бесцеремонному незнакомцу вслед и все еще ощущая обжигающие прикосновения его рук на своём плече.

Глава 3

Калли знала, что есть вещи, с которыми лучше не спорить. Она стояла на коленях у ног мужа. Руки были скрещены за спиной.

Хлёсткая пощёчина прошлась по лицу.

– Ты не слышала приказ?

К горлу подступала тошнота.

Она не знала, кого ненавидит сильнее – Рудольфа, за то, что тот имеет власть над ней, или себя саму – за то, что позволяет ему иметь такую власть.

По законам северных краёв семья принадлежит мужчине целиком, от и до. Все, кто входит в эту семью: дети, жена или младшая родня. Никто не станет вмешиваться в дела, которые творятся между мужем и женой.

Днём она могла носить имя герцогини Северных земель, но когда наступала ночь, и в дворцовых покоях закрывалась последняя дверь, никакая стража не могла бы ей помочь.

Для герцога, принца Рудольфа, она была женой – и не имело значения то, что Калли унаследовала эти земли, а он лишь пришёл сюда по приказу короля.

Так было уже настолько давно, что иногда Калли казалось, что так было всегда.

– Не останавливайся, – приказал он, – Ты должна знать своё место, жена.

Калли села на кровати.

За окном, заливая призрачным светом заброшенный двор, тускло мерцала луна – кажется, до рассвета оставался ещё час или около того.

Калли перевела взгляд на изъеденный молью полог кровати, и ей показалось, что темнота наступает на неё со всех сторон. А где-то там, в перекрестье теней, ожидает её Он. Рудольф.

Головой она понимала, что попросту сходит с ума. Что Рудольф мёртв и уже никогда не тронет её. Что страхи эти терзают её лишь потому, что она позволяет им жить внутри себя – но никакие доводы разума не помогали. Ей хотелось бежать, не разбирая дороги, и она сбежала бы – если бы знала, куда.

– Спаси меня, Звезда… – прошептала Калли и, уронив лицо на ладони, с трудом подавила душивший её всхлип. Даже здесь, наедине с собой, нельзя было отдавать боли власть над собой.

– Госпожа…

Калли вздрогнула, услышав знакомый голос в тишине, и мгновенно выпрямилась, поняв, что находится в комнате не одна.

– Керве? Откуда ты здесь?

– Да, моя госпожа.

Прошуршали в темноте чужие грубые одеяния, и Калли увидела во мраке лицо слуги. Керве стоял на коленях, подле её кровати, и Калли невольно подумала о том, как давно тот находится здесь и не говорила ли она сама во сне?