Герцогиня смерти. Биография Агаты Кристи

Увидев однажды, как “преобразились” многострадальные грядки, Розалинда решилась уволить мистера Брисли, но пришлось дать расчет и его жене, отличной кухарке. Эти драматические события пришлись на отпуск Корка, когда тот находился на юге Франции. А в Гринвее продолжали накаляться страсти, и обернулось все каким-то опереточным фарсом. Корка даже вызвали в Англию, поскольку миссис Макферсон… пыталась покончить с собой. Прямо там, где ее поселили, в бывшем лодочном домике. Так порученец Агаты Кристи и оказался (кстати, единственный раз) в ее георгианском особняке. Корк потом писал: “Осмотрев поместье, я понял, что никаких работ там не проводилось, хотя были выписаны огромные счета на ремонт и всякие нововведения. Особенно много денег она затребовала на “Ферри-коттедж”[73], но он выглядел отвратительно”.

Пролистав домовые записи новой экономки, Корк обнаружил, что она заядлая любительница скачек и проигрывала солидные суммы на ипподроме, и к тому же задолжала 850 фунтов местным ремесленникам. Еще верный Эдмунд обнаружил кучу неоплаченных счетов за четыре месяца, и до июня ему пришлось вплотную заниматься всем этим кошмаром. Он отослал восемнадцать писем с извинениями: “Миссис Мэллоуэн глубоко сожалеет о том, что вследствие не зависящих от нее обстоятельств за ней числится данная сумма”. К письмам прикладывался соответствующий квиток с отметкой об оплате.

Розалинда и Энтони тоже участвовали в “спасательных работах” и даже переехали в Гринвей, чтобы легче было держать все под контролем. В конце лета они доложили Агате, что теперь она может послать Корку письмо с доброй вестью: огород поместья “выглядит замечательно. Все-все выросло, и овощи, и салаты”.

Сентябрь 1952 года ознаменовался выходом романа “Фокус с зеркалами” (в США – “Убийство с зеркалами”). Дрексел Дрейк из “Чикаго санди трибюн” счел роман “на удивление слабым для Агаты Кристи, так долго сохранявшей очень высокий уровень”. Вскоре после этой книги появился роман Мэри Уэстмакотт “Дочь есть дочь”, о жизни и взаимоотношениях одинокой героини (посмевшей влюбиться) со взрослой дочерью. Эта строгая барышня, пылкая максималистка, вечно недовольная поведением матери, похоже, отчасти списана с Розалинды.

И все же, хотя наши мать и дочь были очень разными (или именно поэтому?), теперь они стали гораздо ближе друг к другу Ближе и “географически” (когда Агата и Макс приезжали в Гринвей-хауз), и мыслями, когда Роз приходилось решать по поручению мамы какие-то финансовые и юридические проблемы. Смотря что подбрасывала жизнь.

Кстати о жизни. Давно подмечено, что и в жизни и в любви удача иногда начинается с вроде бы обыденного события, и человеку даже в голову не приходит, какой замечательный подарок приготовила ему судьба. Таким подарком для Агаты стала “Мышеловка”.

Питер Сондерс запустил спектакль шестого октября 1952 года в ноттингемском “Королевском театре”. Пьеса оказалась настолько востребованной, что режиссер Питер Коутс гастролировал с ней в ряде английских театров: в оксфордском “Новом театре”, в манчестерском “Оперном доме”, в ливерпульском “Королевском дворе”. В Ньюкасле он шел в “Королевском театре”, в Лидсе это был “Гранд”, в Бирмингеме – театр “Александра”. И наконец, Лондон, Уэст-Энд, театр “Амбассадорс”, двадцать пятого ноября 1952 года.

Лондонскую премьеру Агата пропустила, но на самой первой, в Ноттингеме, присутствовала. Ей тогда показалось, что она перегрузила монологи остротами, и теперь боялась, что все эти “приправы” слишком отвлекают внимание зрителей от основной интриги, путают.

– Не волнуйтесь! – успокоил ее Питер Сондерс. – Гарантирую, что постановка продержится больше года. Рассчитываю месяцев на четырнадцать, не меньше.

– Это вряд ли, – усомнилась Агата. – Месяцев восемь – да, пожалуй.

Так началась феноменально долгая театральная жизнь пьесы. Мало кто из современных драматургов может потягаться в этом с Агатой Кристи.

Глава десятая Кто бы мог подумать?

Нынче вечером Вы внесли свою лепту в историю театра.

Питер Сондерс в письме Агате Кристи

3 ОКТЯБРЯ 1952 ГОДА. До премьеры оставалось три дня. Двадцатидевятилетний Ричард Аттенборо все бродил и бродил за кулисами. Ноттингемский “Королевский театр”, огромный, величественный, весь в позолоте – настоящий “дворец для представлений”. Построен он был в 1865 году и вот уже сто с лишним лет служил великолепной оправой для сотен пьес, опер и мюзиклов, был для них отчим домом. Как раз его громоздкое великолепие и смущало подающего надежды киноактера. Все в этом театре было слишком театральным, не подходящим для сюжетов из обыденной жизни. И однако же, именно на сцене “Королевского театра” Аттенборо станет звездой, причем в пьесе, которой предрекал неминуемый провал.