Герварт Вальден — куратор нового искусства. Жизнь и судьба

В воспоминаниях Нелл Вальден есть немало эпизодов, воссоздающих атмосферу творческого дружества, окружавшую ее: посещения уютной квартиры Кандинского и его подруги, художницы Габриеле Мюнтер, встречи с Марианной Веревкиной и другими художниками «Синего всадника» в мюнхенском кафе «Одеон»; веселое застолье в маленьком берлинском ресторанчике с итальянскими футуристами Маринетти и Боччони. «Это были часы, наполненные воодушевлением, энтузиазмом, южным пылом, дружбой», — напишет она[88]. Вчетвером они катались в открытом автомобиле по центральным улицам Берлина, разбрасывая вокруг футуристические манифесты. А еще Нелл Вальден с удовлетворением отметит, что на открытие Первого Немецкого осеннего салона съехались друзья «Штурма», жившие не только в Германии. Из Нидерландов — художница Якоба ван Хемскерк, из Праги — график и скульптор Эмиль Филла, из Швейцарии — Ханс Арп и Герман Хубер, из Парижа — Робер и Соня Делоне, из Италии — Филиппо Томмазо Маринетти.

^{Обложка журнала «Штурм» с рисунком Михаила Ларионова. Июнь 1920}

И все же, каким бы притягательным для нас ни был сегодня весь этот ослепительный флер беззаботной богемной жизни начала ХХ века, важно заметить в тех нескончаемых разговорах с художниками, окутанных густым дымом сигарет, которые в избытке курил Вальден, признаки того, что станет чуть ли не главным в современном кураторстве — а именно широкое и разнообразное общение во имя выработки актуальных дискурсов и художественной повестки.

^{(Г.?) Кайзер. Рисунок («Друзья»). Журнал «Штурм». Август 1911}

При этом Вальден чуть ли не в одиночку вел неутомимую и не всегда понятную для окружения борьбу, чтобы противостоять устоявшейся иерархии в искусстве. Этим была вызвана его полемика с «кайзером» берлинских музеев — знаменитым Вильгельмом фон Боде, крупным специалистом в области старой голландской живописи и решительным противником модернизма, исповедовавшим известную истину, что великих художников создает время. Должно быть, в глазах Боде Вальден был абсолютным дилетантом, опиравшимся в своих суждениях не на знание предмета — историю искусств, а на собственное видение, как это делают многие современные кураторы.

^{Вильгельм фон Боде. 1914}

В то время как молодые авангардисты попросту посмеивались над критикой в свой адрес, замечает Лотар Шрейер[89], Вальден относился к подобным выпадам всерьез и неизменно был готов отразить атаку, иногда вполне намеренно поднимая градус дискуссии. Он желал добиться признания «своих» художников уже при их жизни, всячески опровергая мнение Боде, что стимулом для творчества экспрессионистов служит не любовь к искусству, не вдохновение, а желание заработать. Литературная эрудиция Вальдена, знание им немецкой классики, замечает Шрейер, позволяла оппонировать Боде довольно хлестко, невзирая на титулы прославленного старика: «Если… г-н Боде скажет, что Гёте был всего лишь художник, то пусть он подумает, что он сам всего лишь директор», — цитирует его Шрейер[90].

Очерченный Вальденом круг «Штурма» был весьма многолик и объединял чрезвычайно несхожих между собой мастеров. «В своей экспозиционной деятельности [он] ставил ударение, по-видимому, не на абстрактности или предметности, а на готовности художника искать в искусстве свои пути, ему адекватные»[91]. Ну а он сам неустанно вел поиск новых имен. С этим связаны его бесконечные разъезды, о которых пишет Нелл Вальден: «Летом мы снова отправились в поездку: Франкфурт, Мангейм, Страсбург, Кольмар, и далее — Швейцария, сначала Базель, а потом Берн и Фрибур <…> Затем мы посетили Лозанну, Женеву и Люцерн. Обратный путь в Берлин лежал через Мюнхен и Лейпциг. Путешествие заняло десять дней. <…> Трудно вообразить этот темп»[92].

В разных городах Германии и за рубежом у Вальдена со временем появляются партнеры и «постепенно создается целая интернациональная сеть структур „Штурма“, охватывающая всю Европу и даже выходящая за ее пределы — вплоть до Японии»[93]. Его деловое партнерство было исключительно отлаженно. Известно, например, что Нелл Вальден активно содействовала установлению контактов «Штурма» в скандинавских странах, прежде всего в Швеции; футуристы — в Лондоне, а молодой японец, выпускник художественной академии, повстречавшийся с Вальденом во время путешествия по Европе, — в Токио.

Камнем преткновения для признания заслуг Вальдена между тем явится то обстоятельство, что его деятельность по формированию интернационального художественного движения экспрессионистов разворачивалась буквально рука об руку с поиском адекватных форм валоризации нового искусства. Это дает основание современным исследователям говорить о «круге „Штурма“» не только как о результате кураторских усилий Вальдена, но и как о новаторской рыночной стратегии по созданию «корпоративной идентичности»[94].