Гесериада

— Когда мне было два года, демон, приняв вид ламы, отца Кунгпо-Эрхеслунга, откусывал у детей кончик языка и делал их немыми. Я же, перестав сосать, лежал, крепко стиснув все свои сорок пять белоснежных зубов. Спрашивает тогда демон у родителей:

— От природы так у этого вашего мальчика или теперь с ним что сделалось?

— Родился-то он у нас как следует быть ребенку, отвечают те: и рот, и нос в порядке. И сами не можем решить: не к смерти ли с ним теперь сделалось такое?

Тогда лама принимается заставлять меня сосать его язык, а я делаю вид, что еле-еле могу сосать.

— Хорошо сосет! — говорит лама и всовывает мне свой язык все больше и больше. Тогда, притворясь, будто сосу, я откусил у демона его язык по самую глотку своими сорока пятью белоснежными зубами и так умертвил его. Разве не видно из этого, что уже двух лет от роду я проявил себя вещим Гесер-ханом, которому сверх языка дан язык?

Когда мне было три года, я убил порожденье нечистой силы, в образе оготона, который вредил монгольскому народу, изменяя самую поверхность земли. Разве не явил я себя в этом деле милостивым Гесером, Богдо-Мерген-ханом, государем десяти стран света?

А четырех лет от роду разве не выказал я себя милостивым Гесером, Богдо-Мерген-ханом, когда в ущелье Больчжомурун-хоолай семеро демонов-албинов пожирали в день по семьсот человек вместе с конями их, не разбирая при этом назначенных им и не назначенных; я же, отправившись туда, утопил в великом море этих албинов, а затем истребил полностью трехсотенную шайку горных бродяг и разбойников и демона-мангуса, по имени Ик-тонгорок?

Пяти лет от роду, откочевав на урочище Энгхирехойн-Цзу, я обратил его в счастливое, прекрасное кочевье. Здесь же, при ставке моей Нулумтала, я сбил с дороги пятьсот человек искусных мастеров Эрдени-хана, обратив чудесною своею силою один день в три дня, наведя засушливый зной и напустив на них диких пчел; в безводную степь я завлек пятьсот человек купцов и силами их воздвигнул храм Хомшим-бодисатве ради сыновней почтительности к родителям своим. Разве не очевидно из этого, что я и есть Богдо-Гесер-хан, превративший Энгхирехойн-Цзу в счастливое прекрасное кочевье?

Когда мне было шесть лет и явилась ты, Рогмо-гоа, с тремя славными стрелками и с тремя могучими борцами, и собралось десять тысяч женихов, и ты в их присутствии назвала себя небесным хубилганом Рогмо-гоа, я убил трех твоих борцов, победил в состязании трех твоих искусных стрелков и взял тебя, оставив в дураках десять тысяч женихов. Тогда опять впал в бешенство Цотон-нойон; в присутствии тридцати тысяч человек назначает он конские бега и устанавливает награды: чешуйчатый панцирь, славный шлем Дагорисхой, славный острый меч Тормоцак, славный щит Тумен-одон; назначает он все это в награды, а тому, чья лошадь окажется первой — кроме того, и Рогмо-гоа в жены. И тогда весь улус собирается. И разве не оказался я тогда всех обращающих в веру тойном Гесер-ханом, который, помолившись небесной своей бабушке Абса-хурцэ и оседлав, после кадильной жертвы, своего вещего гнедого коня, обогнал тридцать тысяч человек, получил все драгоценные доспехи и отдал их своему старшему брату, Цзаса-Шикиру.

Когда мне было семь лет, Цотон-нойон, распаляясь яростью на меня, опять назначает состязание: кто убьет с одного выстрела дикого буйвола и первый отрежет его тринадцатисуставной хвост, тому достанется в жены Рогмо-гоа. Целый улус отправляется на охоту, я же, придя последним, одним выстрелом пронзил буйвола, угодив ему в переносицу детской стрелой-шихинак, простым пихтовым луком-алангир. Я ль не удалый Гесер-хан, посрамивший Цотона и весь народ обративший в своих послушников-тойнов?

Когда мне было восемь лет, Цотон-нойон опять объявляет: пусть Рогмо-гоа достанется тому, кто в один день облавы убьет десять тысяч буйволов и укажет брод через реку Уктус. И Цотон-нойон, и весь улус отправляются на охоту. И разве Цзуру, который, верхом на своем шелудивом гнедом третьяке в один день облавы убил десять тысяч буйволов и указал брод через Уктус-реку, разве этот Цзуру был на самом деле не я, милостивый Богдо-Гесер-хан десяти стран света?

Когда мне было девять лет, Цотон-нойон в припадке ярости опять назначает Рогмо-гоа в жены тому, кто сможет застрелить птицу Гаруди и вырвать из крыльев ее два лучших пера. Выражая друг другу удивление, скочевались все охотники. А я в теле Цзуру хожу по златой земле, а хубилганским телом — по поднебесью. Пришел я и вижу, что весь улус тщетно стреляет в Гаруди, но Бадмараев сын Бам-Шурце прострелил ее гнездо. Когда же потом я, подойдя близко, стал восхвалять Гаруди, и она собралась было, взмахнув крыльями лететь, я прострелил ей голову; хубилганским своим существом вырвал для тебя два лучших пера Гаруди и приколол их тебе. Разве не ясно теперь, что то был я, удалый Гесер-хан, побеждавший всех и всяких стрелков?

Не я ли Богдо-Гесер-хан, который десяти лет от роду воздвиг храм Хамшим-бодисатве, чтобы воздать сыновнюю почтительность своим родителям?