Гештальт-терапия. Отношение и Практика атеоретического эмпиризма

Лен: Буду говорить за второго, сначала от лица того, кто хочет жить своей жизнью. Я все больше чувствую себя посторонним. И с каждым днем это чувство усиливается. Мне все противно, и не только порядок. Вот всего два дня назад было это дурацкое богослужение и какой-то недоделанный священник выгнал оттуда двух евреев. Это меня достало! Я схватил этого святошу и задал ему вопрос: «Зачем мне быть в церкви, где людям не дают молиться вместе?» Меня это так достало, и вся эта система и вся структура, что я больше вообще не желаю участвовать в этом дерьме, я лучше займусь своим, пойду к другим, к свободным, где смогу по-настоящему быть собой (пересаживается на другой стул). Но, э…, ты не можешь уйти. Ты ведь знаешь, что провел десять лет с этими людьми, с которыми живешь, вместе работаешь, делишься. Это глубокая, очень глубокая дружба. Черт, ну не могу я бросить этих парней. Это, это просто неправильно.

Я: «Правильно?» (с иронией). Это сюда не относится. Это уже вопрос правильного и неправильного.

Лен: Тут хоть плачь, э…, как мне жить с таким чувством, если я уйду - жить с тяжестью на сердце, что я ушел, когда был так нужен вам, ребята [39].

Я: Представь, что уже живешь [40]. Можешь рассказать нам побольше об этой «тяжести на сердце»?

Лен: Что, уже живу? То есть ушел? Возможностей, которые все равно дерьмовые, конечно, много - учиться там и все такое. Ну, уйдя, можно кое-что подбить. Но как быть с ребятами - вот что самое главное. Они, они так стараются, трудятся, чтобы все было по-другому, а я ведь так им нужен, я был им так нужен. А теперь я ушел, и все говорят моим друзьям: «Видите, вот что получается, когда его нет.»

Я: А вы сознаете, сколько же раз вы говорите слово должен, а не хотелось бы! [41]

Лен: Нет, если бы я ушел, никто бы этого не одобрил. Мне бы сказали: «Если бы ты видел, как все было раньше, как он жил, какие у него были планы.» И все, что я говорил, за что боролся, все будет порушено. А я не хочу, чтобы все это сгнило, я думаю, что я говорил и делал - было стоящим. И как будет больно, если всего этого не станет.

Я: Все твои достоинства исчезнут, а недостатки… М м м. Да. (Пауза). А как тебе все это?

Лен: Чувствую, что все больше становлюсь собой, я должен жить по-своему. Нельзя себя связывать правилами. Но, с другой стороны, я же вот только что говорил, насколько я связан, вы знаете, этим… И мне не хочется, чтобы это дерьмо сгинуло. И знаете, я ведь сам был готов только что все это разрушить, но вот, чем больше говорю об этом, тем больше не могу.

Я: Когда замаячила угроза, что всплывут недостатки, ты опять взялся за свое, т.е. если ты уйдешь, все, что ты делал, превратиться в ничто [42].

Лен: Вот-вот. Все мои идеи и планы могут превратиться в ничто. А они не плохие. Даже сами по себе, без меня.

Я: Может, стоит рассмотреть, что же за этим стоит. Мне это видится как необходимость жить ожиданием, быть добрым, полезным и т.д. Ты же хочешь стать независимым, следовать своим импульсам, которые для тебя чувствуются «плохими», давай здесь немного поэкспериментируем. Будь для одних настолько хорошим, насколько сможешь, а для других будь самим собой, несвязанным. Покажи нам обе стороны. (Он говорит с группой, переключаясь с одной роли на другую).

Я: Чувствуешь ли разницу в удовлетворении от своих ролей?

Лен: Я чувствую это, будто бы я чувствую, они похож…, у них есть что-то общее, но вторая, во второй есть снисхождение. Вот если ты связан правилами. Это все равно, что: «Делай то, делай это, я тебе говорю, будь осторожен, не делай этого.» Понятно? Я и с вами был такой же. А другой совсем свободен. Знаете: «Меня это настораживает, но…»Вот так, вот. Я настолько был свободен, что мог сказать вам о том, чего хочу, вместо э…, хороший парень стал бы вас подбадривать и нести всякое дерьмо. Я не знал себя, потому что не понимал, насколько я связан и как, с точки зрения «хорошиста», как я был снисходителен. Даже когда говорил, знаете ли, подбадривая и помогая…

Я: Ты чувствуешь отвращение? У тебя на лице отвращение [43].

Лен: Такая дрянь!… Но мне нравится, не думаю, что всегда себя так веду с правилами. Я решил, я… лучше по-детски радоваться иногда и быть сукиным сыном на занятиях и так - ведь мне это так редко удается, поэтому мне и нравится, понимаете. Иногда мне нравится выражать враждебность к людям, наверное, потому что обычно я «хорошист»…

Я: Что за всем этим? Что тебя подтолкнуло сказать это?

Лен: То, что я вижу себя все отчетливее, как паиньку, примерного мальчика, а выражение враждебности говорит, что я стараюсь выбраться из этого.

Я: Я так думаю, что ты хочешь быть сукиным сыном. Так. Что ж, попробуй. (Смешок). Покажи это группе.

Лен: Сукиного сына?

Я: Стань сукиным сыном и по-детски порадуйся этому [44].

Лен: (показывает группе свою враждебность).

Я: А теперь усади на стул одного из тех своих друзей, которые мечтают, чтобы ты остался. И будь сукиным сыном по отношению к нему.