Гештальт-терапия. Отношение и Практика атеоретического эмпиризма

Предмет отношения к вожделенческим отклонениям в Гештальт-терапии является вопросом этики самовыражения и самопрощения. Очевидно, что поддаться импульсу считается в Гештальте полезным приемом. То же может быть сказано о приглашении членов группы стать настолько откровенными в групповых ситуациях, настолько открытыми друг другу, насколько это возможно и необходимо для экспериментирования с новыми поведениями. Замечательной в Гештальте является сама возможность экспериментировать с саморегуляцией на индивидуальном и групповом уровнях. Можно выйти за пределы своих ограничений. Оказаться в ситуации, специально для этого созданной. Вместе с тем, обычно явно или неявно допускается, что это есть образ жизни, когда тебе приходится сутяжничать, становиться хапугой, чтобы урвать свой кусок жизненного пирога, расчистить себе местечко, и все это в контексте тренировки уверенности в себе. Однако результаты обоих типов ситуаций различны. При терапии групп возникает, как я его называю, «психологическое дзюдо». Берется импульс дисфункции - им может быть де-структивность, жадность,что угодно,- и в экспрессии его можно добраться до самой основы данного переживания (осонание намерения). Гештальт-терапия подобна изгнанию духов в этом отношении, однако в реальной жизни изгнание духов явно недостаточно. Сама ситуация не дает возможности глубоко в нее вникнуть, и, как мне кажется, изгнание духов не только не очень хорошо действует на индивидов, но и вообще не действует на группу. Преимущества терапии катарсиса над попытками загасить дисфункциональное поведение посредством сдерживания заключаются, без сомненья, в вере в интенсивность и недопущении фрустрации, в позволительности, в отказе от подконтрольности, в возбуждении, а не в сдерживании. И в свете данной идеи «культурного заболевания» в Гештальте, характерологического «загрязнения» мы в состоянии добиться гораздо большего.

Вожделение способно создавать «сокровища» - нам нужно остерегаться возможных смещений. Мне думается, что люди, подобные Моисею, Будде и другим, были сильно убеждены в своей концепции «добродетели». Предложенные ими способы бытия можно рассматривать как ценные разработки психосоциальной инженерии. По их мнению, индивид должен в своей повседневной жизни руководствоваться целомудрием, сдерживать жадность и разрушительность, практиковать послушание и удовлетворение. И йога, и религиозные традиции составляют, с одной стороны, терапию через сдерживание «характера», а с другой - стремятся к тому, чтобы сделать общество более пригодным для жизни. Я думаю, что здесь достаточно места для эго, для сдерживания осуществления, и что эго более способствует хорошим отношениям, чем поведение, присущее терапевтической группе.

Я уже говорил, что именно Оскар Ичазо познакомил меня с типологией «Четвертого Пути». У него была поговорка, которую я до сих пор часто вспоминаю по разным случаям. Это лучшая поговорка, которую я когда-либо слышал: «Дьявол не ведает, на кого работает». По отношению к склонности Фритца к напряжениям и гедонизму это особенно верно. Он ненавидел неврастеников и задался целью полностью их извести. Он ненавидел зависимость - поэтому помогал людям быть самим собой. Он ненавидел и пустозвонство. Относился к нему с враждебностью. В его присутствии вы становились искренними. Из-за своего страстного поиска возбуждения, его активной натуры, любви к трениям ему была скучна вербализация. Он не любил слова - ему нравились экспрессия эмоций, стычки. Он был чудаком в отношениях. Однако из его манеры контактов получился бесценный гештальтный подход наблюдения прерывания контакта в качестве психотерапевтического ключа. И даже не сам контакт был для него важен. Актер по натуре, он предпочитал инсценировку, а это имело неоценимый терапевтический эффект. Когда индивид поглощен при терапии предметом осознанности и спонтанности или, если хотите, осознанности и аутентичности, или осознанности и подверженности органичной регуляции,- то

Гешталът и Медитация действия терапевта сводятся к тому, чтобы, наподобие режиссера, заставить его «быть тем или иным».