Гессенская волчица

– А что касается ненавистного Вам Гессена, то я напомню, что Anhalt-Zerbst²⁴⁵ был ещё меньше… А пока что я велю поместить Вас под арест в Зимнем дворце. Настоятельно рекомендую Вашему Высочеству вспомнить, кто ещё в Яхт-клубе был ознакомлен с этим вот мерзким сочинением, кому Вы высказывали клевету относительно Сергея Александровича. Я хочу, чтобы список этих лиц Вы составили собственноручно. Собственноручно! А я ознакомлюсь с этим списком, после чего каждый получит то, что заслужил!

* * *

Вечером того же дня фельдъегерь доставил Великому Князю Михаилу Николаевичу пакет из Зимнего дворца. Распечатав его, фельдмаршал обнаружил несколько документов за подписью Императрицы.

Первый Высочайший указ касался Великого Князя Михаила Михайловича, которому в 1891 году покойный Александр III после женитьбы на графине Меренберг²⁴⁶ запретил въезд в Россию. Он поселился на юге Франции и жил в Каннах на вилле с кавказским названием «Казбек».

Александра Фёдоровна не только признала морганатический брак Великого Князя и вернула его на службу, но и сняла опеку с его имущества. Она милостиво пожаловала Михаила Михайловича чином полковника и званием флигель-адъютанта, назначила вновь шефом 49-го Брестского полка и 4-й батареи Гвардейской конно-артиллерийской бригады.

Второй указ касался супруги и малолетних дочерей Великого Князя, которые причислялись к Императорской Фамилии. Внучка Александра Сергеевича Пушкина графиня Софья де Торби стала Светлейшей княгиней Романовской с титулом «Высочества», а две её дочки стали Светлейшими княжнами с титулом «Светлости».

Был в пакете и приятный сюрприз для Георгия Михайловича и Сергея Михайловича, которым Императрица прислала полковничьи погоны и Высочайшие приказы о производстве.

Свежеиспечённые полковники не скрывали ликования, а вот Михаил Николаевич был обескуражен. Он понимал, что Императрица таким образом выказывает своё расположение его семье, но чтобы из поручиков и сразу в полковники? Русская армия такого моментального взлёта ещё не знала. А если и знала, то разве что во времена Екатерины Великой…

Глава 35

Гнетущая тишина повисла в кабинете. Канцлер был мрачнее тучи. Он читал многостраничный доклад, представленный Департаментом исполнительной полиции.

Директор департамента генерал Баранов молча сидел напротив, в ожидании бури. Исключительно талантливый администратор, сочетающий в себе редкую энергию, огромную инициативу и индивидуальность, генерал был человеком действия. Герой русско-турецкой войны, бывший петербургский градоначальник и нижегородский губернатор, игрок по натуре, он всегда тяготился мирной повседневной обстановкой, которая необычайно его угнетала. Зато в исключительных обстоятельствах, будь то бой с турецким броненосцем, либо же холерная эпидемия, Баранов чувствовал себя исключительно комфортно, на своём месте. Способность принимать быстрые решения, часто рискованно выходящие за пределы бюрократической рутины, всегда яркие и почти всегда двусмысленные, сочеталась с умением передавать свою энергию подчинённым. В Нижнем Новгороде губернские чиновники называли его «электрической машиной, которая накаливает присоединённые к ней лампочки».

Перелистав доклад несколько раз, Игнатьев вперил свой тяжёлый взгляд в Баранова. Выждав паузу, канцлер натужно выдавил из себя:

– Это что же такое творится в Петербурге? Это не столица Российской Империи, это Содом и Гоморра. Императорские театры превратились в сборище мужеложцев. Фрей,²⁴⁷ Гавликовский,²⁴⁸ Славин…²⁴⁹

Баранов приготовился ответить, но не успел.

– Куда смотрит столичная полиция?– кулак канцлера с силой опустился на столешницу стола. – Раз уж министр внутренних дел сегодня болен и не присутствует, мнё придётся Вам высказать свои претензии, а уж потом и графу Иллариону Ивановичу…

– Увы, Ваше Сиятельство, но полиция в настоящее время может добраться лишь до отдельных лиц… Вы ведь представляете, что полиция весьма ограничена в своих возможностях, руки связаны, ибо за многими содомитами стоят весьма влиятельные покровители. Я уже не говорю, что среди этих содомитов имеются титулованные особы, занимающие весьма высокое положение…

Недовольное лицо канцлера скривилось, как от нестерпимой зубной боли.

– Николай Михайлович, – сказал он, – Вам должно быть хорошо известно, что князь Владимир Петрович Мещерский, о котором Вы вспомнили, приходится дядей моей невестке.²⁵⁰ Увы, но князь, несмотря на то, что был дружен с покойным Императором Александром Третьим, действительно содомит и является позором рода Мещерских…

– Ваше Сиятельство, я вообще-то говорил о действительном статском советнике графе Ламздорфе, который служит в Министерстве иностранных дел…

Мрачное лицо Игнатьева побагровело, казалось, что его вот-вот хватит удар. Рванув тесный воротник сюртука, граф медленно поднялся из-за стола и тихо спросил:

– Вы говорите о моём ближайшем сотруднике, Николай Михайлович? Который посвящён практически во все дипломатические секреты России? Который знаком со всеми секретными дипломатическими шифрами?