Гетика

Вряд ли все упоминаемые, а иногда не названные, но использованные в «Getica» авторы прошли только через руки Кассиодора, вряд ли исключительно он мог привлекать латинские и греческие источники. Ведь и сам Иордан, только что просматривавший тексты, нужные для компилирования «Romana»[65], мог и в «Getica» – иной по форме и назначению работе – применить материал из проштудированной им литературы.

Нет данных для категорического отрицания знакомства Иордана с древними историками и географами. В его трудах есть то явные, то скрытые следы Ливия и Тацита, Страбона и Мелы, Иосифа Флавия и Диона Кассия; он пользовался географическими картами и читал Птолемея, не был чужд и более «новой» литературе, обращаясь к Дексиппу, Аммиану Марцеллину, Орозию, Иерониму, Сократу, готскому историку Аблавию и др. Иордану были знакомы «Энеида» и «Георгики» Вергилия, откуда он иногда брал цитаты, чаще же заимствовал некоторые обороты[66]. Наконец, для последних страниц обоих произведений он отчасти использовал новейший труд своего современника Марцеллина Комита.

Требуется только одна оговорка при анализе источников работ Иордана: в «Romana» можно констатировать его собственные кропотливые выборки из авторов, но в «Getica» невозможно до конца выяснить, какие авторы были привлечены Кассиодором (и, следовательно, только перенесены в сочинение Иордана) и какие из них были использованы непосредственно составителем «Getica»[67]. Во всяком случае едва ли было бы возможно поручить написание ответственного труда (который предполагалось составить по произведению автора, не только просвещенного, но и влиятельного, да к тому же еще здравствовавшего в те годы) человеку, незнакомому с литературой. Изучение того, что написал Иордан, не допускает вывода, что он был стилистом, но вполне доказывает, что он был начитан и образован.

Возвращаясь к слову «agrammatus», нельзя не добавить, что прием самопринижения был, как известно, обычен у средневековых авторов. Так, например, Григорий Турский, несколько раз сопоставлявшийся нами с Иорданом, объявляет себя невежественным и глупым («insipiens»), неумелым («inperitus»), чуждым искусства писателя («iners»); он представляет себе, что litteratiмогли бы обратиться к нему со словами: «О rustice et idiota!» С этими словами созвучны и слова равеннского географа (VII—VIII вв.), который написал: «Licet idiota, ego huius cosmographiae expositor» (IV, 31), рекомендуя себя как автора географического обозрения и украшаясь смиренным эпитетом «idiota» (ιδιώτης) – «необученный», «несведущий». Оба эпитета – «agrammatus» и «idiota», вероятно, восходят к фразе из «Деяний апостольских» (IV, 13): апостолы Петр и Иоанн были «люди некнижные и простые» («homines essent sine litteris et idiotae», ότι άνθρωποι αγραμματοι εισιν καί ι’διωται).

Вместе с эпитетом «agrammatus» Иордан – единственный раз на протяжении всего текста «Getica» – назвал свое имя: «Iordannis»[68]. Не будучи одним из обыкновенных и самых частых имен в раннем средневековье, это имя все же встречается в дошедших до нас источниках. Например, в хрониках Кассиодора, Марцеллина Комита, Мáрия Аваншского (Aventicensis) и Виктора Тоннонского (Tonnonnensis)[69] под 470 г. указан на Востоке консул Иордан («Severus et Iordanes», «Iordanis et Severi», «Severus et Iordano»). В бумагах, оставшихся после смерти К. Бетманна, одного из деятельных сотрудников изданий «Monumenta Germaniae historica», был обнаружен список лангобардских имен, составленный Бетманном по рукописным материалам монастыря Фарфы; в этом списке отмечено имя «Jordanis»[70]. В 864—865 гг. в защите судебных исков монастыря св. Амвросия около Милана принимал участие скавин монастыря Иордан («Iordannis scavinus avocatus ipsius monasterii»); в грамоте 941 г. относительно продажи земли в окрестностях Милана среди подписей значится подпись Иордана, свидетеля «signum manum (sic!) Iordanni negotians (sic!)... teste»[71].

Ко второму периоду жизни Иордана, когда он, как мы предполагаем, стал «ортодоксом», католиком, и вступил в число так называемых religiosi(после того как отказался от арианства и оставил профессию нотария), относится его литературная деятельность. Она длилась недолго, всего только в течение двух лет, но была плодотворна.

Иордан написал два довольно больших сочинения. Одно посвящено истории Римской империи, второе – истории готов. Автор представил в своих трудах две стороны политической и идеологической жизни раннего средневековья: продолжала жить «Romania», вступила в жизнь противостоящая ей «Gothia».

Изданию текстов обоих произведений[72] Иордана Моммсен предпослал обширное вступление – «Prooemium», представляющее собой исследование о Иордане, о его трудах и их источниках, о рукописной традиции и о предшествовавших изданиях. Многое в этом исследовании и до наших дней сохранило научную ценность.