Гетманы Украины

Запорожцы не жаловали и Брюховецкого (своего ставленника), и поэтому в момент начала правления Дорошенко Сечь держала нейтралитет. На Москву «вольные рыцари» злились из-за русского гарнизона в крепости Кодак, фактически контролировавшей выход из Запорожья (в свое время, еще в 1648 году восставшие казаки отобрали эту крепость у поляков и разрушили ее). Андрусовский мирный договор, передавший Запорожье под совместное управление Москвы и Варшавы, еще больше ухудшил отношения запорожцев с русскими.

Внешние обстоятельства не слишком благоприятствовали Дорошенко: Порта не имела возможности начинать реальные военные действия против Речи Посполитой из-за тяжелой ситуации на Крите (там она воевала с Венецией). А вот с Крымом дело обстояло по-другому. Весной-летом 1667 года казацко-татарские отряды под командой Дорошенко провели ряд успешных акций против поляков на Волыни, Подолии и под Белой Церковью. Его успехам способствовало еще и то обстоятельство, что после смерти супруги Марии Людовики польский король Ян Казимир впал в тоску и отдалился от дел (вскоре он отказался от трона и ушел в монастырь).

Однако Дорошенко не удалось развить свой успех. Одна из причин, как говорили, заключалась в том, что на состоявшейся на Росаве раде рядовые казаки категорически высказались против подданства Порте.

Тем не менее с приходом в Украину калги-султана (второго лица в крымском ханстве) с основными силами (около пятидесяти тысяч орды) в августе 1667 года Дорошенко продолжил наступательные акции против поляков в воеводстве Руськом в районе Львова, Подгайц и Збаража. Противостоял ему с гораздо более скромными силами новый гетман великий коронный Ян Собеский. Находясь в крайне невыгодной ситуации, поляки предлагали Дорошенко почти полную независимость. Но, с одной стороны, он хорошо знал цену польским обещаниям, а с другой – ему было затруднительно сдерживать воинственный пыл казаков с их постоянным стремлением «бить ляхов».

Осада войсками Дорошенко польского табора под Подгайцами могла привести к полному разгрому польского войска на Волыни, но в самый решительный момент опять вмешался злой гений – Сирко. Согласно своей прежней договоренности с Собеским, он совершил с запорожцами нападение на Крым. Отряд в две тысячи запорожских казаков уничтожил город Арбауток, а также улус под Кафой, перебив две тысячи татар, забрав в плен полторы тысячи женщин и освободив две тысячи украинских невольников. Польские послы сообщали, что после погромов Сирко во владениях крупнейших представителей крымской знати Ширинов остались только «коты и псы»⁴¹.

Нападение, учиненное запорожцами в Крыму, вызвало панику и среди тех татар, находившихся с Дорошенко под Подгайцами. К тому же они подозревали казаков в измене. Опасаясь, что союзники могут превратиться во врагов (как уже не раз бывало в истории украино-татарской дружбы), гетман начал тайные переговоры с Собеским. В результате было заключено соглашение, по которому казаки признавали подданство польскому королю и обещали не искать других протекций. Поляки, в свою очередь, обязывались не вводить свои войска на казацкие территории. Среди прочих обещаний, Собеский обязывался вернуть Дорошенко гетманские клейноды Войска Запорожского, увезенные в Польшу Тетерей. Окончательные условия предстояло оговорить на будущем сейме, куда казакам следовало прислать своих комиссаров. Хан должен был выступать в роли своего рода арбитра в спорах между Речью Посполитой и Украинским гетманством⁴². Согласно Подгаецкому договору татары получили свободный проход в Крым и даже право забрать с собой весь христианский полон (!)⁴³.

Все стороны понимали, что соглашение это вынужденное и не налагавшее на них серьезных обязательств в будущем. Ян Собеский называл его не иначе, как «Подгайское чудо». Возможно, Крым действительно хотел восстановить положение дел, как в начале правления Богдана Хмельницкого, когда татары выступали верховным арбитром в польско-украинских отношениях. Но Дорошенко это никак не устраивало, и с этого момента его отношения с Крымом портятся.

Разочарование союзом с татарами проходит на фоне активизации Москвы. Царю Алексею Михайловичу в отличие от начальника Посольского приказа А. Ордин-Нащокина (Ордын-Нащокина. – Т. Т.), жаждавшего польской коалиции для совместной борьбы со шведами, не нравилась идея отказа от Украины по условиям Андрусовского перемирия. Осенью 1667 года, как раз в разгар Подгаецкой операции, он освободил из плена брата гетмана, Григория Дорошенко, находившегося в Москве с 1660 года, и тот прибыл в Чигирин. Этот жест был сделан для того, чтобы начать диалог с украинским гетманом.

Был найден и посредник для переговоров: им стал архимандрит Киево-Печерского монастыря иннокентий Гизель, между прочим, приятель Тукальского. Переписка между ними началась той же осенью 1667 года. В ответ на увещевания отступить от союза с неверными Дорошенко уклончиво ссылался на то, что такой союз обусловлен соглашением Речи Посполитой с Крымом, а он-де, гетман, подданный короля, и обязан подчиняться его решениям.