Гетманы Украины

Безвластие в Москве, объективная необходимость противостоять внутренней и внешней угрозе позволяют Самойловичу коренным образом изменить свое поведение. Сохранилась дума, написанная «кем-то из ближних подручных» Самойловича после его падения⁴². В ней весьма ярко описывается, как гетман вначале был «хорошим всем паном», но потом противопоставил себя всем сословиям, стал ломать давнюю вольность войска, игнорируя раду, хотел всех перессорить. Людей он начал считать «за ничто», называл «подножками» и попирал, сыновья его стали несносно гордые, от них пошли невыносимые притеснения⁴³.

Конечно, такая метаморфоза произошла не сразу. Но вскоре, как писала в своем доносе старшина в 1687 года, сыновья Самойловича дошли до того, что разъезжали по Украине в золоченой карете, купленной гетманом в Гданьске⁴⁴. Это было неслыханным делом в Украинском гетманстве, противоречило казацким традициям и обычаям, поощрявшим скромность и демократию.

Уже в феврале 1684 года на встрече со стольником Одинцовым гетман заявил о своих весьма далеко идущих притязаниях. Дочь Самойловича была замужем за Федором Петровичем Шереметевым, сыном Киевского воеводы Петра Васильевича Большого (и братом будущего фельдмаршала Б.П. Шереметева). Скупой Шереметев-старший содержания сыну не давал и к тому же находился в плохих отношениях с всесильным фаворитом В.В. Голицыным. В результате, гетманская дочь терпела нужду, что очень расстраивало и отца, и мать. Самойлович жаловался Одинцову: «Я бедную дочь свою выдал за человека высокой породы, за боярина Федора Петровича Шереметева, но утехи мне от этого никакой: что было у дочери моей платья, все в закладе и проедено». Используя это как предлог, гетман сделал неожиданное предложение: чтобы его зятя Федора Шереметева назначили Киевским воеводой, «а в товарищах послали бы окольничего Леонтия Романовича Неплюева: он человек добрый, в этих краях жить умеет, зять мой при нем учился бы. Ко мне была бы царская милость, а в здешнем малороссийском народе страх, что я гетман, а зять мой в Киеве воевода»⁴⁵.

Трудно ожидать, чтобы Голицын увидел в этой просьбе гетмана нечто иное, кроме притязания на неограниченную власть на территории Украинского гетманства. Между тем Самойлович настаивал на своем, и в июне 1684 года повторил эту просьбу стольнику С. Алмазову. Причем гетман был уже осведомлен, что Ф. Шереметеву готовили другую должность (не воеводой в Киев): «И я должен сильно сокрушаться об этой перемене, потому что жалость мне великая и стыд пред всеми учинится, если после таких слухов зять мой в Киеве не окажется»⁴⁶. В конце 1684 года боярина Федора Петровича Шереметева назначили Киевским воеводой⁴⁷.

Многих раздражала и экономическая политика гетмана. Еще летом 1675 года Самойлович совместно с царским правительством предпринял денежную реформу в Украине. Она осуществлялась с целью вытеснения из оборота иностранных, в том числе польских, монет. Было решено чеканить в Украинском гетманстве «чехи», по подобию польских полуторагрошовых, но с царским гербом. Чеканить их стали в Севске, отчего они получили название «севских чехов». Хождение они имели исключительно на территории Украины⁴⁸. Затея не удалась. Население не хотело брать новую монету, предпочитая ей по-прежнему иностранные.

На раде 1684 года старшина обсуждала, что делать с компанейскими полками и сердюками, доставшимися от Дорошенко. Конные охотники назывались компанейцами, а пешие – сердюками⁴⁹. Охотницкие полки – это была новая и наиболее прогрессивная часть вооруженных сил гетманства, сформированная при П. Дорошенко как альтернатива старым реестровым полкам. Комплектовались они из добровольцев от 17 до 50 лет, которые набирались вне зависимости от их социального положения, за исключением крестьян. Принимались туда и иностранцы (немцы, поляки, валахи, сербы, хорваты и т. д.). Полки содержались на деньги, собираемые гетманом. Он сам назначал полковников и имел полный контроль над «охотниками». Дорошенко содержал полки, собирая налог с населения. Самойлович решил, что это слишком хлопотно, и в 1678 году восстановил систему «аренд», по которой винокурение, питейные заведения, а также дегтярная и табачная продажи отдавались на откуп арендаторам, а деньги от нее шли на содержание охотницких полков⁵⁰. По сути дела, аренда давала гетману огромные финансовые возможности, а соответственно – реальную власть.

Разумеется, по старой привычке на гетмана посыпались доносы, якобы «корыстуется деньгами». Самойлович относился к этому довольно легкомысленно: «Удивляюсь и скорблю, что такая ложь залетела в высокий слух пресветлых монархов». Уверял, что содержание охотницких войск было необходимо (они себя хорошо зарекомендовали во время стрелецких бунтов). Тем не менее ему пришлось уступить в вопросе аренды. Ее заменили сбором с шинков и продажи горилки⁵¹. Система эта нужного дохода не приносила, и впоследствии и. Мазепа был вынужден вести долгую борьбу за новое введение аренды.