Гетопадение

– И ты для этого меня позвал? – она присела на колени, холодными руками разлепила веки ребёнка, затем надавила на скулы и осмотрела горло, – О господи…

– Хотел, я сказал «хотел». Я не позволил бы этому случиться.

– Его рука…?

Антон молча зажмурился, кивнул и сжал губы. Он выглядел напуганным, она – растерянной, ребёнок – едва живым. Всего мгновение спустя Глэдис собрала волю в кулак, и, надавав им по лицу Шульцу, привела в чувства и его. Оказалось, что детский врач в своей практике видит более тёмную сторону жизни, чем криминальный. Антон поднял малыша на руки и отнёс в операционную. Раньше он рассматривал это место просто как ещё одну комнату в доме, но сегодня входил туда с неведанным трепетом.

Они закончили, и спустя несколько минут в дверь постучали. Антон услышал не сразу, но Отто продолжал с завидной настойчивостью долбить в дверь. Когда она распахнулась, на пороге стоял такой бледный Антон, что адвокат невольно подумал: «Опоздал». Врач сделал попытку что-то объяснить, но язык его не слушался. Отто схватил его за плечи и встрянул с такой силой, что чуть не оторвал от земли. Это немного отрезвило врача, и в его глазах постепенно зарождалась искорка вменяемости.

– Антон, где болит?

Щульц замотал головой, прикрыл глаза и сделал Отто знак следовать за ним.

***

Отто уже несколько минут бесстыдно храпел над стопками документов. Антон не отрывался и тоже начинал клевать носом.

– Принеси ещё одеяло, – закатила глаза Глэдис.

Хирург вернулся с пледом, накрыл мальчика и подоткнул под него одеяло. Ребёнок был холодным, дышал сбивчиво и поверхностно. Педиатр взяла его ладошку в руки, подула на неё и коснулась лба ребёнка:

– Иди тоже поспи. Я посижу с ним.

– Нет, я не могу, — замотал головой Антон.

– Сейчас ты бесполезен. Выспись, может, завтра от тебя будет какой-то толк.

Антон не нашёлся, что ответить. Вместо этого он выключил лампу над письменным столом, растолкал Отто и отвёл его в гостиную. Уложив друга на диване, Шульц устроился рядом на полу.

Пока они спали, Глэдис не спускала глаз с двери. Спустя полчаса она неожиданно приоткрылась и комнату вместо тонкой полоски света озарила клубящаяся тьма. Полупрозрачна фигура в чёрном окинула взглядом мальчика, затем покосилась на Глэдис, кивнула ей, театрально прикрыв пустые глазницы. Врач только стиснула зубы. Они виделись так часто, что ей начинала чудиться связь между её присутствием и его приходом.

Силуэт указал маленьким суетным тварям, заискивающе копошащимся вокруг на ребёнка. Одна из сущностей неуклюже подпрыгнула и подбежала к постели.

– Брысь!— голос Глэдис был похож на раскат грома. Бесёнок в страхе заметался и ударился о стену. Он потёр лоб и робко подошёл к кровати, но она наградила его таким суровым взглядом, что он сразу понял – ему тут ничего не светит. Помявшись немного, он выдохнул и заскулив поплёлся прочь. Скоро ночь всех святых, а он, видимо, опять останется без премии. Никакого праздника.

Мальчик поёжился и застонал. Перед тем, как он успел открыть глаза, чёрный туман растворился в воздухе. Разбуженные внезапным дыханием зимы, врач и адвокат заглянули в комнату. Ребёнок вжался в кровать:

– Не бейте, пожалуйста.

Все трое стряхнули себя сонную пелену и переглянулись.

– Мы и не собирались, малыш. Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? — она подвинулась ближе, погладила его по волосам и стёрла пот со лба. Он неосознанно прислонился щекой к её холодной руке. Врач порывисто выдохнула и на мгновение потеряла дар речи.

– Солнышко, это тётя Глэдис и дядя Отто. Меня зовут дядя Антон. Мы теперь о тебе позаботимся, так что ты в полной безопасности. Как тебя зовут, котёнок?

– Заткнись, – едва слышно шепнул мальчик, выглядевший, как загнанный кролик. Он часто дышал, как бы принюхиваясь, а его сердце билось так часто, что удары можно было разглядеть даже сквозь одеяло.

Антон озадаченно вскинул брови. Отто нахмурился и скрестил руки на груди.

—Что, прости? – переспросила Глэдис.

– Заткнись? – неуверенно повторил мальчик. Отто уже закатил рукава и раскрыл рот, готовясь поставить неблагодарного сопляка на место, но педиатр отказалась давать ему такую возможность: «Это твоё имя?». Ребёнок растерялся и кивнул.

– Нет, котёнок, это грубое слово, тебя зовут по-другому. Ты не помнишь, как?

Мальчик помотал головой и скривился чуть не плача. Антон и Глэдис одновременно подхватили его.