Гевара по прозвищу Че

Судя по всему, дело было в том, что наши люди шли, не принимая должных мер предосторожности, и были замечены. Жандармы начали, как обычно, палить вокруг, и Вилье-гас на самом деле это был Пачо и Коко, которым понево-; пришлось стрелять, выдали свою позицию. Мы решили ставаться на месте и выйти завтра. Положение было не-колько неудобным: если бы они решили атаковать всеми нами, то, в лучшем случае, нам пришлось бы без воды пересечь крутые скалистые горы".

Пачо и Ко застрелили одного из солдат капитана Рико Торо, тяжело ранили другого, а третьего - слегка. Рико утверждал, что убил четырех партизан. Засада оказалась не очень-то результативной, и отряд Че двинулся дальше, на сей раз к реке Росита.

13 июня Че написал: "Очаровательное явление - политические волнения в этой стране, все охватывающая путаница договоров и контрдоговоров. Нечасто бывает так ясно видно, что партизанская активность может являться катализатором для революции". Сообщения из Гаваны продолжали поступать (хотя Фидель и не имел представления о том, получают ли их партизаны) и, казалось, подтверждали, что партизаны могли бы стать знаменосцами оппозиции военному правительству. Хуан Лечин находился в I Чили и собирался перебраться в Боливию, и даже умеренный Виктор Пас Эстенсоро, бывший президент, находившийся в изгнании, готовился к военным действиям. В сообщениях из Гаваны была и информация насчет реорганизации Национально-освободительной армии Перу, в которой было пять человек, обеспечивавших военную подготовку кадров, и пропагандистская группа, работавшая в Лиме.

14 июня Че озаглавил свою дневниковую запись именем дочери, Селита (маленькая Селия), цифрой 4, сопровождаемой вопросительным знаком, - словно задавал себе вопрос, действительно ли девочке исполнилось четыре года. Очень похоже на то.

А заканчивалась запись словами, обращенными к себе самому. "Мне исполнилось 39 лет, годы безвозвратно бегут, и поневоле задумаешься над своим партизанским будущим. Но пока что я в форме". Эту "форму" он поддерживал в те дни благодаря одной лишь I силе воли и несгибаемому духу революционера, невзирая нЯ голод, навалившиеся кишечные недуги и приступы астмы. Нельзя не вспомнить высказывания его альтерэго, персонажа из рассказа Хулио Кортасара "Примирение": "Астма - моя возлюбленная; она научила меня полностью использовать ночь".

Еще несколько дней партизаны шли по берегу реки РоситыИ Их скудные запасы провизии подходили к концу, а крестьяне по пути не попадались. Лишь спустя четыре дня удалось найти небольшую деревушку, где обитало с десяток семей кампесинос. "За жителями нужно охотиться, чтобы поговорить с ними, они ведут себя, словно зверьки. В общемто они встретили нас приветливо, но Калихто, которого назначила мэром военная комиссия, побывавшая здесь месяц назад, держался настороженно и очень неохотно соглашался продавать нам всякие мелочи".

Партизан насторожило поведение троих вооруженных крестьян, называвшихся торговцами свиньями. Один из жителей деревни помог разоблачить их, сказав, что это полицейский лейтенант, пограничник и учитель, собиравшие сведения о мятежниках. "Мы сначала хотели убить их, но потом я решил вернуть их армии и передать с ними строгое предупреждение насчет правил ведения войны".

В этой деревне Че после длительного перерыва занялся врачеванием зубов. "По истечении двух дней сплошных удалений, благодаря которым я прославился в Чако под именем Фернандо-зубодера, я закрыл мою операционную, и под конец дня мы вышли из деревни и удалились от нее на час пути". Пребывание отряда в деревне нашло отражение в нескольких фотографиях. Был сфотографирован и Че: перед соломенной хижиной он заглядывает в рот перепуганному пациенту, которого поддерживает ассистент, а со стороны за происходящим наблюдают трое-четверо зрителей.

Были и хорошие новости: "Я впервые за эту войну ехал на муле". Че снова обзавелся верховым животным. На фотоснимке он, с неизменной сигарой, улыбается, а на переднем плане - голова мула.

Когда партизаны уходили из деревни, то захватили с собой одного из ее жителей. По-видимому, это был пленник. На самом деле этот двадцатилетний крестьянин, которого звали Паулино Байгорриа, сам вызвался присоединиться к партизанам. Именно он помог раскрыть полицейских шпионов. "Паулино обещал доставить мое сообщение в Кочабамбу. Ему дадут письмо для жены Коко, шифровку для Гаваны и четыре сводки событий". В четвертой сводке Национально-освободительная армия опровергала появившееся в средствах массовой информации сообщение о смерти Инти. Там также говорилось: