Гевара по прозвищу Че

В полшестого вечера высокопоставленные офицеры сфотографировались рядом с мертвым телом. Тогда же Овандо попытался вложить в уста Че слова: "Я Че; я больше стою живой, чем мертвый", - которые тот якобы произнес в момент пленения. Позднее Овандо изменит текст, не отклоняясь, впрочем, далеко от первоначальной темы: "Я Че, я проиграл". Это оказалось началом длинного потока дезинформации. Армейский офицер показывал журналистам дневник Че и "цитировал" одну из будто бы находившихся там записей: "Я никогда не думал, что боливийские солдаты могли быть такими стойкими".

Линдон Джонсон впервые узнал о смерти Че в шестнадцать часов вечера из меморандума, полученного от Уолтера Ростоу, где излагались сообщение из газеты "Пресенсиа" о захвате Че в плен, и десятичасовое заявление Баррьентоса о смерти Че. Позднее ЦРУ предоставило гораздо более точный рапорт на основе информации, полученной от непосредственных участников и свидетелей событий.

Первая реакция Гаваны была осторожной. Фидель позднее признавался, что под воздействием непрестанного потока фотографий он постепенно начал принимать факт смерти Че, но все еще ждал более точного подтверждения: это был не первый раз,

когда пресса "убивала" Че в той или иной части мира. Но чего он

не мог сказать вслух, было то, что его неуверенность была следствием происшедшей уже несколько месяцев тому назад потери связи с партизанами. Связь прервалась полностью, и даже контакты с остатками городских подпольных организаций не давали никакого результата.

Вскрытие трупа было выполнено в тот же день поздним вечером. Его провели директор больницы Абраам Баптиста и интерн Хосе Мартинес Кассо под пристальным взглядом Тото Кинтанильи, начальника разведки Министерства внутренних дел, и "доктора Гонсалеса" из ЦРУ. Составленная документация была неизбежно полна двусмысленностей. В тексте свидетельства о смерти читаем: "Смерть вызвана множественными пулевыми ранениями грудной клетки и конечностей". А в протоколе вскрытия перечислено девять пулевых ранений: два в ногах - одно в средней трети правой ноги, другое в средней трети левого бедра; два в области ключиц; два в ребрах; одно в грудном мускуле. Причина смерти здесь названа по-иному: "ранения грудной клетки и последовавшее кровотечение".

Однако некий армейский офицер в присутствии журналистов насчитал десять ран. "Дополнительное" ранение в горло не было упомянуто в протоколе вскрытия. На первых порах несоответствие прошло незамеченным, как, впрочем, и тот факт, что раны в груди были смертельными. Именно из-за этого, в случае честного вскрытия трупа, нельзя было бы утверждать, что Че был взят в плен живым, хотя и серьезно раненным, и живым находился в Ла-Игуэре, согласно версии, высказанной на второй пресс-конференции. Ну и, конечно же, он никак не мог разговаривать с теми, кто взял его в плен. Начинало выясняться, что боливийская армия замарана по самые уши. Следует еще принять во внимание то, что ее руководители хотя и смогли договориться между собой об убийстве Че, но не догадались согласовать легенды о его смерти.

Перед военными стоял и еще один животрепещущий вопрос: что делать с телом? В десять часов утра пришла телеграмма от начальника генерального штаба генерала Хуана Хосе Торреса: "Останки Гевары должны быть немедленно сожжены, а пепел развеян". Но с телом нельзя было покончить без достоверного опознания. Призрак Че мог бы оказаться даже опаснее, чем его могила. Овандо предложил отрезать у трупа голову и руки и сохранить их для последующей идентификации. Родригес, агент ЦРУ, приложил много усилий для того, чтобы убедить Овандо ограничиться руками; он доказывал, что по рукам вполне можно будет через некоторое время проверить отпечатки пальцев и что если боливийское правительство отрежет побежденному врагу голову, то стране угрожает опасность оказаться в глазах всего мира каким-то варварским племенем.

Так что в больнице должна была состояться еще одна опера- ' ция. Напряженная обстановка, в которой с самого начала проходило расчленение трупа, оказалась слишком тяжелой для одного из докторов, Мартинеса Кассо, который напился. Так что доктору Баптисте пришлось в одиночку отрезать руки покойного по запястья и поместить их в сосуд с формальдегидом. Была сделана и посмертная восковая маска, но, по словам Сусаны Осинаги, "они изуродовали лицо после того, как сняли с него восковую маску".

11 октября, примерно в три часа ночи, полковник Сентено и подполковник Селич, отвечавшие за всю операцию по сокрытию тела, дали приказ капитану Варгасу Салинасу, тому самому, что месяцем раньше захватил в засаду партизанскую группу Вило Акуньи. Он должен был упрятать куда-нибудь тела Че, а также Альберто Фернандеса Монтеса де Оки, Орландо Пантохи, Симона Кубы, Анисето Рейнаги, Хуана Пабло Чанга и Рене Мартине-са Тамайо - всего семерых человек. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы могилу Че можно было как-то обнаружить - в Боливии не должно было появиться места, где люди могли бы выказать свое уважение к мертвецу и его товарищам.