Гевара по прозвищу Че

«Я вдруг заметил, что в хижине около моей позиции пытается укрыться от нашего огня еще один вражеский солдат. Я мог видеть только его ноги, потому что крыша ограничивала поле зрения с моего наблюдательного пункта, находившегося на пригорке. Мой первый выстрел в том направлении прошел мимо; второй поразил человека прямо в грудь. Он выронил винтовку, которая воткнулась в землю штыком. Кресло прикрыл меня, и я пробрался в хижину, где увидел тело, и забрал оружие, патроны и кое-что еще из амуниции».

Че не стал описывать, как подбирался к мертвецу в разгар боя, рискуя попасть под перекрестный огонь. Что он увидел? Это был первый человек, о котором он точно знал, что сам убил его; возможно, его выстрелы поразили кого-то еще из солдат Батисты при нападении на казармы Ла-Платы, но этого нельзя было выяснить в горячке сражения. Теперь это было возможно. Спустя годы Че уклонился от ответа на вопрос об этой своей жертве и ограничился медицинским описанием: «Он получил огнестрельное ранение в середину груди, которое должно было разорвать сердце и послужить причиной мгновенной смерти».

Че потребовал разрешения пойти и забрать другие винтовки, но Фидель отказал. Цель уже была достигнута. «Сражение было необыкновенно яростным, и вскоре все мы разбежались в разные стороны». Было похоже, что им удалось нанести ощутимый ущерб авангарду отряда, в котором могло насчитываться до трехсот человек. Следует отметить странное явление: обе боевые группы, стремясь избежать встречи, несколько дней будут двигаться па раллельно; порой их будет разделять всего несколько сотен ярдов, но они так и не узнают о столь близком соседстве.

Пятеро солдат были убиты, но партизаны не измеряли свои успехи одними лишь вражескими потерями. Они потратили девятьсот патронов, а захватили только семьдесят и одну винтовку. «Это не была полная победа, но и пирровой победой она не была. Мы испытали нашу силу против врага в новой ситуации и выдержали испытание».

В следующие несколько дней партизаны приблизились к району Каракас, где были заранее установлены некоторые связи с кампесинос. Их глазам предстало печальное зрелище: здесь побывала армия и заставила всех жителей уйти.

Несмотря на победы, «ситуация тогда не была безоблачной. Отряду еще следовало взрастить укрепляющийся после сражения дух и обрести ясные идеологические установки. То один товарищ покидал нас, то, на следующий день, другой. Бойцы просили о заданиях в городах, которые зачастую были более опасными, но эти люди не желали жить в трудных условиях дикой местности».

Положение становилось еще тяжелее из-за того, что в отряде оказался предатель. Эутимио Герра, кампесино, который все время пользовался полным доверием, был захвачен карателями под командованием майора Касильяса и согласился предать партизан. Ему пообещали десять тысяч песо и армейское звание, если он убьет Фиделя. Он поставлял сведения о кампесинос, сотрудничавших с партизанами, и солдаты дотла сжигали их дома. Герра вместе со всеми пришел в лагерь Каракас, а на следующий день попросил разрешения навестить больную мать. Фидель не только отпустил его, но и даже дал немного денег. Эутимио быстро направился к военным и сообщил о местоположении лагеря.

«Утром тридцатого, после холодной ночи, мы, как только встали, услышали гул самолетов, которых не могли разглядеть, так как находились в чаще. Кухонный костер был разведен в паре сотен ярдов ниже, у маленького родничка, где разместилась передовая застава.

Внезапно мы услышали грохот истребителей, пулеметные очереди, а вскоре после этого начали падать бомбы.

Наш опыт был еще очень невелик, и выстрелы слышались нам отовсюду; пули 50-го калибра разрывались при ударе о землю, а когда появились нападающие, то они показались нам порождением лесной чащи. Одновременно мы слышали пулеметную стрельбу с неба».

Сам Эутимио находился в это время на борту легкого самолета «Бивер» и указывал местонахождение партизан. К счастью, бомбежка была сконцентрирована на первоначальном месте раз бивки лагеря, с которого по счастливой случайности ушли предыдущей ночью.