Гевара по прозвищу Че

«Прозвучало уже двадцать с лишним имен, а доносчик все продолжал болтать. Он рассказал нам, как убил двух местных жителей, «но генерал Батиста сразу же отпустил меня на свободу». Он сказал, что всего-навсего шлепнул пару «дурно воспитанных» кампесинос, и что, по его словам, жандармам не полагалось делать таких вещей; они, дескать, позволяют фермерам говорить, вместо того чтобы наказывать их. Фидель спросил его, что он сделает, если ему в руки попадется Фидель Кастро, и тот жестом показал, что отрезал бы ему яйца, впрочем, такая же участь грозила и Кресенсио Пересу. Затем он показал на свои ботинки мексиканского производства и похвастался: «Снял с одного из тех сучьих детей, которых мы убили».

По спинам повстанцев пробежал холодок: ботинки принадлежали одному из их товарищей с «Гранмы». «Так Чико Оросио, сам того не зная, подписал себе смертный приговор. Он согласился на косвенное предложение Фиделя провести нас, чтобы застать солдат врасплох и показать, что подготовка у них никудышная и службу они несут из рук вон плохо».

Партизаны осторожно подкрались к казармам и расположились согласно боевому расписанию. И в это время перед ними проехали верхом трое жандармов,

«тащивших за собой на веревке, как мула, пешего арестанта. Он прошел неподалеку от меня, и я запомнил и слова несчастного кампесино: «Я же такой же, как вы», и ответ одного из конвоиров — как мы позже выяснили, это был капрал Басол: «Заткнись и иди, пока я не помог тебе кнутом».

Бойцы заняли позицию. Их было тридцать два человека — восемнадцать с «Гранмы», да еще четырнадцать кампесинос, решившихся связать свою судьбу с этим опрометчивым бунтом. У них было двадцать две винтовки и очень мало патронов. Нападение могло закончиться неудачей, а в том случае, если бы отряду мятежников не удалось захватить хоть каких-нибудь боеприпасов, то он оказался бы в очень опасном положении.

«Так мы подбирались все ближе и ближе к вражеским позициям, пока не оказались метрах в сорока от них. Стояла ясная ночь, светила полная луна. В 2.40 пополуночи Фидель начал стрельбу, выпустив две очереди из пулемета, со провождаемые огнем из всего оружия, которым мы располагали. Сразу же после этого мы предложили солдатам сдаться, но напрасно. На каждый призыв о сдаче они отвечали ураганным огнем из винтовок. Как только началась стрельба, Чико Оросио, доносчик и убийца, был расстрелян».

Партизаны отвечали на огонь оборонявшихся. У Юниверсо Санчеса бкло девять патронов; два из них он отдал Креспо. Еще группа имела пару бразильских гранат; Че и Креспо подползли поближе и бросили их, но они не взорвались. Рауль Кастро бросил динамитную шашку, но у нее не было нормального запала, и поэтому никакого эффекта не последовало.

Фидель приказал Юниверсо бросить гранаты.

«— Я уже бросил их.

— Нет, ты этого не делал».

Он действительно успел бросить их. Тогда Фидель сказал, что он должен поджечь дома, и дал ему несколько спичек. С обеих сторон стреляли, так что это оказалось не таким уж легким заданием. Камило Сьенфуэгос тоже попытался подобраться к домам. Наконец Юниверсо сумел поджечь одну из хижин.

«При свете пожара мы увидели, что это были всего-навсего кладовие для хранения кокосовых орехов, собранных в близлежащей роще, но мы сумели напугать засевших там солдат, которые после этого отказались от сопротивления. Один ш них бросился бежать, чуть не наткнулся на ружье Луиса Креспо и был ранен в грудь. Луис забрал у него ружье, и мы продолжали стрелять по дому».

Слухи о сражениях расходятся в таком же количестве различных версий, сколько людей принимает в них участие. Эрнесто Гевара, несмотря на детальную точность своих описаний, всегда имел склонность преуменьшать свои собственные подвиги. По словам Креспо, именно Че внес перелом в происходившие события, именно Че бросился в гущу драки, схватил раненого солдата и отобрал 5 него оружие. «Не убивайте меня», — попросил солдат, и Че пощадил его, бросив на бегу что-то вроде: «Скоро придет доктор».

Тем временем бой вокруг продолжался. Хуан Альмейда со своим взводом сражался с несколькими морскими пехотинцами, засевшими в другом помещении. Фидель был вынужден дважды повторить приказ продвинуться вперед, и лишь со второго раза партизанам это удалось.

«Камило Сьенфуэгос, спрятавшись за деревом, стрелял в убегавшего сержанта и потратил все немногочисленные патроны, которые имел. Солдаты, оказавшиеся без прикрытия, были беспощадно изранены нашими пулями. Камило Сьенфуэгос первым из нас вошел в дом, откуда раздавались крики: «Сдаемся!»

Прежде чем прийти на помощь к своим раненым товарищам, даже удостовериться в том, что сами остались целыми и невредимыми, они бросились осуществлять свою навязчивую идею: захватить оружие и боеприпасы.