Гевара по прозвищу Че

Солдаты продолжали громить крестьянские общины в Сьерре по доносам Эутимио даже после его смерти. 25 апреля они открыли огонь по дому Дариеля Аларкона и убили его жену. Партизаны еще раз перешли на новое место. «В то время мы перемещались медленно, не придерживаясь никакого определенного направления, прячась среди холмов».

Словно в отместку за казнь Эутимио, 22 февраля Че настиг очередной приступ астмы. Никаких лекарств у него не было. Приступ был настолько сильным, что в мемуарах он будет говорить о нем как о самом трудном периоде войны. Целую неделю он с большим трудом заставлял себя вползать на склоны. 28 февраля партизаны заметили, что к крестьянскому дому, где они отдыхали, идет армейское подразделение. Это был «хорошо оснащенный отряд, прибывший явно для того, чтобы занять высоту. Мы должны были быстро бежать, чтобы достигнуть гребня холма и перевалить за него, прежде чем отряд отрежет нас. Это оказалось не слишком трудно, так как мы вовремя заметили их».

Но солдаты тоже заметили партизан и открыли по хижине огонь из автоматов и минометов.

«Мы легко забрались на вершину, по крайней мере большинство из нас, и пошли дальше; для меня же это было трудным делом. Я справился, но у меня был такой приступ астмы, что каждый шаг давался с трудом. Я помню, как в это трудное время Кресло помогал мне идти. Когда я больше не мог выдерживать высокий темп, то попросил, чтобы меня оставили. Кампесино заговорил со мной примерно так же, как солдаты разговаривали с его товарищами: «Ты, кусок аргентинского дерьма, или ты пойдешь, или я буду бить тебя всю дорогу».

Мануэль Фахардо через много лет с восхищением вспоминал, что «Креспо просто взвалил Че себе на плечо, вместе с рюкзаком и всем остальным!». Правда, версия Эфихенио Амейхейраса была менее лестной:

«Звуки стрельбы из миномета и пулеметные очереди подействовали на выбивавшегося из сил Че как живительный эликсир. Можно сказать, что из всех нас, бежавших, его земляк и товарищ Фанхио должен был бы особенно гордиться им. Потом Че признался нам, что появление вражеских солдат было лучшим средством от болезни».

Партизаны уходили через местность под названием Пургато-рио, где им попалась на пути хижина. Фидель решил оставить там Че в обществе не совсем понятного новобранца Луиса Барреры iio прозвищу Эль Маэстро. По словам Эфихенио Амейхейраса, «с рассветом мы должны были оставить его на произвол судьбы, доедаться лекарства в области, наполненной жандармами. ...Мы сказали ему: «До свидания», некоторые с объятием, другие с рукопожатием, оставляя человека на милость предателей». «Фидель минуту великодушия дал нам магазинную винтовку «джонсон», из сокровищ нашей партизанской группы, чтобы мы могли защищаться».

«Кампесино помчался с поручением и принес мне сколько нужно адреналина. А затем мы тронулись в путь; это были самые тяжелые дни боев в Сьерре. Я шел от дерева к дереву, опираясь на винтовку, в компании перепуганного бойца, на которого нападала дрожь всякий раз, когда он слышал стрельбу, и начинался нервный припадок, когда астма вынуждала меня кашлять в каком-нибудь опасном месте. Нам потребовалось десять дней, чтобы добраться до дома Эпифанио, хотя на самом деле он находился на расстоянии дневного перехода».

Че прибыл в место встречи 11 марта. Везде кишели армей-патрули, но Фидель и остальные партизаны все же должны были прийти. Однако сначала, через пару дней, прибыли новости о существенном подкреплении из городов и заодно дурные вести. Сантьяго был арестован Франк Пайс, а в Гаване — Армандо Харт.

«13 марта, когда мы ожидали новых партизан, по радио передали новости о неудавшемся покушении на Батисту и назвали некоторых погибших. Во-первых, среди них был студенческий лидер Хосе Антонио Эчеверрия, а также и другие, например Менелао Мора».

Нападения на Национальный дворец и радиостанцию также оказались неудачными. Обе акции были проведены по указанию руководства Д26 в качестве первого опыта стратегии городской партизанской войны. Эта проба сил повлекла значительные потери среди студентов, но не остановила Д26 в его борьбе против диктатуры.

Тем временем у Че произошло столкновение с командиром вновь прибывшего пополнения.

«— Кто ты? — спросил Че.

— Хорхе Сотус[15]. А в чем дело?

— У меня приказ Фиделя: сразу после вашего прибытия принять у тебя командование и доставить вас в место встречи.

— Не выйдет. Я не доверяю никому. И этим отрядом командовать буду только я один.

— Что ты хочешь этим сказать?

— У меня приказ от руководства Равнины: доставить это подкрепление Фиделю.

— Утро вечера мудренее», — ответил Че, проглотив свою гордость.

Той ночью вокруг походного костра пели студенты из Сантьяго.