Гевара по прозвищу Че

«Подкрепление состояло из пятидесяти человек, только тридцать из которых были вооружены. У них было два пулемета — «мэдсен» и «джонсон». За месяцы, проведенные в Сьерре, мы стали ветеранами и видели теперь у новобранцев все те ошибки, которые поначалу совершали люди с «Гранмы»... Разница между этими двумя группами была огромной: наша была дисциплинированной, собранной и закаленной в боях, а новички все еще мучились от болезней, которыми страдает большинство вновь прибывшх в Сьерру; они не привыкли принимать пищу только один раз в день и отказывались есть то, чего не могли точно распознать. Их рюкзаки были полны бесполезными вещами и, чтобы облегчить ношу, они предпочитали избавиться от банки сгущенного молока, нежели от полотенца (страшное преступление для партизана). Мы, воспользовавшись возможностью, подобрали все продовольствие, оставленное ими на дороге».

Отряды вышли в сторону Сьерры, но двигались очень медленно, так как были плохо обучены. Сотус оказался одним из худших, но Че не осмеливался выступить против него, несмотря на то, что имел прямой приказ Фиделя принять команду.

«В то время у меня все еще был комплекс иностранца, и я не хотел доводить дело до крайности, хотя отряд выглядел очень несуразно. После коротких переходов, которые отнимали много времени лишь из-за недостатка подготовки, мы прибыли в нужное место в Ла-Дерече, где должны были ждать Фиделя Кастро».

Фидель прибыл 24 марта, и партизанские силы объединились.

«Фидель сразу же стал ругать меня за то, что я не настоял на своих полномочиях и оставил власть в руках новичка Сотуса... Были также сформированы новые взводы, в которых объединили новичков с ветеранами, а из них создали три группы, которыми командовали Рауль Кастро, Хуан Альмейда и Хорхе Сотус. Авангард был поручен Камило Сьенфуэгосу, а Эфихенио Амейхейрасу — тыловое охранение. Я был назван медиком штабного подразделения, которым командовал Юниверсо Санчес... Мы обсуждали, что можем сделать в нынешнем положении и составе. Мне казалось, что мы должны напасть на первый же попавшийся пост, чтобы поскорее дать новым товарищам обстреляться. Но Фидель и остальная часть совета сочли, что лучше будет некоторое время потренировать их на марше, чтобы они могли привыкнуть к суровости жизни в джунглях и горах и к подъему по крутым склонам гор. Было решено после первых занятий по партизанской военной подготовке отправиться на восток и идти как можно дальше, пока не появится возможность удивить какую-нибудь группу жандармов».

Отряд из восьмидесяти человек провел конец марта и весь апрель в походах и обучении. Че присоединился к Креспо и Фахардо, решившим объединить свои съестные припасы. Он, правда, совершенно не одобрял их привычку носить запас провианта в рюкзаках, в то время как сам предпочитал съедать все сразу, а дальше идти голодным, нежели нести что-нибудь. «Мне вовсе не улыбается присоединяться к вам, потому что я ем много, пусть даже и не каждый день». Он всегда доказывал, что «лучше умереть с полным животом, чем с пустым». Но Кресло запомнил, что несмотря на эти высказывания, он делился всем; если бы у него был хотя бы «кусок леденца, он разбил бы его камнем на три части».

Опыт быстро оказывал свое действие на участников перехода. «Ветераны показывали новобранцам, как готовить пищу и наилучшим образом использовать провиант, как укладывать рюкзак и как пешком передвигаться по Сьерре».

Именно в это время повстанцы начали отращивать бороды и волосы; «возможно, первоначально это должно было помочь отличать ветеранов от новичков». Кресло, крестьянский парень, первым перестал подстригать волосы. Фидель стриг волосы, но отпускал бороду; Че последовал его примеру, хотя борода у него росла плохо. Повстанцы с густыми бородами начали превращаться в легенду Сьерры; в то время как правительство генерала Батисты отрицало самое их существование, они устанавливали все более тесные отношения с кампесинос. И «в это же самое время правительство даже возило нескольких журналистов на военном самолете, чтобы показать им с высоты нескольких тысяч футов, что в Сьерра-Маэстре никого нет. Это была бессмысленная акция, которая никого не убедила».

Чтобы прорвать завесу дезинформации, Движение 26 июля организовало еще одно интервью для американского журналиста. 23 апреля Аиде Сантамария и Селия Санчес поднялись в горы Сьерры вместе с представителем Си-би-эс Робертом Тэйбром и оператором. Главное интервью происходило на пике Туркино («восхождение на него было почти мистическим действом»), самом высоком и недоступном месте горной системы. Именно тогда была сделана фотография партизан, размахивающих винтовками и кричащих «вива Куба!», которая в течение многих лет служила символом кубинской революции.

Че был тогда в прекрасном настроении: он наконец-то добыл себе парусиновый гамак.