Гезат

На этом пиру и решился вопрос о моем новом месте жительства. Один из соседей пожаловался Квинту Туллию Цицерону, что дети подрастают, пора их перевозить в Рим, чтобы получили достойное образование и завели нужные связи, которые помогут сделать карьеру, только на это нет денег, потому что никак не найдет покупателя на свое имение. Все хотят жить в столице, а не в этой глухомани. Утром я съездил, осмотрел его владение. Оно состояло из типичного римского каменного домуса для господ, второго поскромнее для рабов и вольноотпущенников, хозяйственного двора с конюшней, хлева для коров, волов и свиней, кошары на сотню овец, птичника, сеновала, амбара, сараев для инвентаря, винного и обычного погребов, сорока шести югеров пахотной земли, семнадцати — шпалерного виноградника, девяти с половиной — луга и четырех — сада, наполовину засаженного оливковыми деревьями, уже плодоносившими. К недвижимому имуществу добавлялись восемь рабов, пять мужчин и три женщины, исполнявших сельскохозяйственные работы, и весь скот и птица, за исключением верховых лошадей, которых, как и рабов, прислуживавших в домусе, хозяева забирали с собой в Рим. За все это просили полмиллиона сестерциев или сто двадцать пять тысяч денариев. В такую сумму оценивали и имение Квинта Туллия Цицерона, меньшее по размеру, который тоже собирался по требованию Помпонии перебраться в столицу, но угодил в Косматую Галлию, а потом в Киликию. Я сбил цену до четырехсот шестидесяти тысяч, заявив, что больше у меня нет. Почти не соврал, потому что остались деньги только на ремонт домуса, покупку мебели, которую прежние хозяева увезли с собой, трех рабынь для работ по дому и одолжить своим соратникам на покупку жилья и земли.

Участки для Гленна и Бойда пришлось искать долго. Они хотели жить неподалеку от меня, а денег имели на два десятка югеров. Столько принадлежит зажиточным крестьянам, которые не собираются перебираться в столицу, им и здесь хорошо. Мы все-таки нашли два подходящих. Один размером в двадцать два югера находился в девяти километрах от моего имения, а второй на двадцать три югера был на пару километров дальше. Первый по жребию достался Гленну, второй — Бойду. У обоих не хватало денег, поэтому я добавил и дал немного на обзаведение.

Мои жены первые дни ходили по домусу и двору настороженно, напоминая кошек, попавших в незнакомое помещение. Мне даже казалось, что они обнюхивают каждый угол и метят стены. Наверное, никак не поверят, что у них теперь есть свой дом, что больше не надо переезжать, ночевать в палатках, постоянно быть готовыми к нападению врагов… С рабами тоже обращались то слишком мягко, то чересчур требовательно. Они выросли в обществе, где рабов практически не было. Раньше все делали сами, а теперь можно было взвалить на других тяжелую или неприятную работу, но с непривычки забывали об этом. Вот и сердились на себя, срывая зло на рабах. Ничего привыкнут. Им приходилось преодолевать и более сложные трудности.

111

Хлопоты по обустройству на новом месте увлекли меня настолько, что совсем перестал следить за ситуацией в Римской республике. До нас новости доходили с большой задержкой, причем сперва к Квинту Туллию Цицерону в письмах от старшего брата. Навестив его как-то вечером, чтобы поболтать о литературе и просто посплетничать, я обнаружил, что поэт-легат собирается в дорогу. Делал он это, как всегда, шумно, суетливо, с большим количеством ненужных движений и слов. Причем неважно было, едет на пару дней или пару лет. Ускорить и облегчить этот процесс можно было, убрав из него Квинта Туллия Цицерона. Рабы лучше знали, что хозяину потребуется в путешествии, и отлично справлялись без него.

— Ты представляешь, эти болваны не могут найти мою новую тунику с пурпурными полосами! — воскликнул он, завидев меня.

— Наверняка она уже лежит в сундуке, — подсказал я, потому что подобное наблюдал и при выезде из Тарса.

— Ты думаешь?! — удивленно спросил Квинт Туллий Цицерон и крикнул рабу: — Посмотри в сундуке, бестолочь! — После чего взял меня под руку и повел к триклинию, по пути взволнованно рассказывая последние новости: — Цезарь движется с армией на Рим! Это война! Помпей не позволит ему захватить город, прольется много крови!

- А нам какое дело?! Где Рим, а где мы?! — отмахнулся я. — Тем более, мы с тобой повевали под командованием Цезаря, и я уверен, что он еще не забыл это.

— Но помнит и то, что я брат Марка, а тот в союзе с Помпеем! — воскликнул он.

— Ты не сторож брату своему, — перефразировал я выражение из сборника фантастических рассказов, пока еще не ставшего мировым бестселлером, одно из любимых лорда Стонора, который еще не скоро родится и начнет читать это пособие по оправданию самых мерзких преступлений.

— В том-то и дело, что Марк требует, чтобы я срочно приехал к нему! — произнес Квинт Туллий Цицерон таким тоном, будто его зовут, чтобы казнить. — Цезарь решит, что мы заодно, хотя моя поездка никакого отношения к политике не имеет!

— А зачем ты нужен брату? — поинтересовался я.