Гибель адмирала

…В течение ряда лет, предшествовавших революции 1917 года, мы не только предсказали неизбежность новой революции, но мы утверждали, теоретически предвидели, что если эта революция придет к победоносному завершению, то она обязательно поставит у власти рабочий класс, опирающийся на все беднейшие слои населения. Наш оправдавшийся в октябре анализ называли утопией. Теперь называют утопией нашу социалистическую перспективу, нашу коммунистическую программу.

…Наша революция выросла из войны, а война мобилизовала и организовала наиболее отсталые темные народные массы из среды крестьянства, придала им военную организацию и таким путем заставила их в первую эпоху революции оказывать прямое и непосредственное воздействие на ход политических событий…

Мы и раньше знали, что нам не хватает необходимой организации и дисциплины, необходимой исторической школы. Но это нисколько не мешало нам с открытыми глазами идти к завоеванию власти. Мы были уверены, что всему научимся и все наладим.

…Отсюда разлив дезорганизаторских настроений, индивидуалистических, анархических, хищнических тенденций, которые мы наблюдаем особенно в широких кругах деклассированных элементов страны, в среде прежней армии, а затем в известных элементах рабочего класса… Мы были бы, товарищи, слепцами и трусами, если бы видели в этом какую-нибудь роковую опасность, гибельный симптом…

Если раньше политическая задача состояла в агитации, в пропаганде, в завоевании власти, в выборах, то теперь организация железных дорог, создание на них трудовой дисциплины, полной ответственности каждого за свой пост — это все представляет политическую задачу нашей партии. Почему? Потому, что, если мы с этим не справимся, это значит, что мы будем опрокинуты, и в мировой истории пролетариата великим минусом учтется этот факт.

…Если в Европе не будет революции, если европейский рабочий класс окажется неспособным подняться против капитала в результате этой войны, если бы это чудовищное предположение осуществилось, это означало бы, что европейская культура осуждена. Это означало бы, что на исходе мощного развития капитализма в результате той мировой бойни, в которую мировой капитализм вверг народы, европейский рабочий класс оказался неспособным овладеть властью и освободить Европу от кошмара империалистического ада. Это означало бы, что Европа обречена на разложение, на вырождение, на возвращение назад… Если все это совершится, тогда, разумеется, не устоять и нам. Но у нас нет решительно никаких оснований для принятия такого рода чудовищной гипотезы, мы убеждены, что европейский пролетариат в результате этой войны и, вероятно, еще в процессе ее поднимется: его толкает на этот путь новое наступление на Западном фронте…

Вы читали основные положения, с которыми обращается к вам Народный Комиссариат по военным делам. Мы считаем, что, так как дальнейшее развитие международных отношений может уже в ближайший период снова поставить нас перед жестокими военными испытаниями, нужно для ближайшего же периода создать прочные и надежные кадры армии, и именно они не могут быть образованы на принципе всеобщего обязательного набора потому, что в ближайшие два месяца мы такого набора не произведем.

…Это один из вопросов организации армии, а именно вопрос о привлечении военных специалистов, т. е., попросту говоря, бывших офицеров и генералов, к созданию армии и к управлению ей…

При теперешнем режиме в армии — я говорю вам это совершенно открыто — выборное начало является политически бесцельным, а технически — нецелесообразным, и декретом оно уже фактически отменено.

Вопрос о создании армии есть для нас сейчас вопрос жизни и смерти…»

По приказу вождя определили товарища Косухина к самому Дзержинскому, в аппарат ВЧК, но уже через несколько недель срочно направили опять на восток, аж за Байкал, начальником Военного контроля Народно-Революционной Армии Дальневосточной республики: выстроили-таки заслон против японцев!

Подналег Косухин на дела, по всей Сибири заюлили белая сволочь и саботажники. Не щадил никого — да за народную кровь и горе мало этим тварям одной смерти!

Все вспоминал беседу с вождем — до ничтожной подробности отложилась в памяти. Почему-то стал казаться себе в том прошлом, в кабинете Ленина, каким-то сухим, невесомым и очень горячим, складывалось это в его представлении в клинок — сухой, прямой, ну одна разящая сталь…

В августе все того же, 1920 г. принял Косухин должность директора главного департамента Государственной политической охраны. Для Дальневосточной республики это то же, что ВЧК для РСФСР, хотя и Военный контроль — сугубо чекистская организация. Только он (Военный контроль) шерстил в основном воинские части республики: отвечал за их революционную чистоту и надежность.

На прощание товарищи из Военного контроля вручили ему памятное письмо:

«Уважаемый товарищ Косухин!