Гибель адмирала

Почему это собрание мертворожденное? Якобы большевики уже все дали декретами. Если проводить решения Учредительного собрания именем государства, Россия бы зашевелилась, поняла, где и чья власть. Большевики превратили Учредительное собрание в клоунаду, закрыв возможность обращения к народу и лишив акты собрания государственной силы.

А уж после — и объявления людей «вне закона», и расстрелы, и заложничество, и прочие «революционные акты»…

Ленин и Троцкий исповедуют Робеспьера. Робеспьер заявлял:

«Основа демократического правления есть добродетель, а средство для претворения ее в жизнь — террор».

Значит, добродетель может войти в жизнь только через насилие!

Флор Федорович озирается на солнце — неглубокий выкат его: над самыми крышами застряло — белое, очень белое. Смахнул на веревку варежку, потер глаза: режет…

То, что сочиняют Ленин и Троцкий, — это не путь в социализм, а если и социализм, то какой-то убойный, который можно насаждать лишь казнями, запретами, гонениями. У них на все две меры: запрет или расстрел. Демократическое правление…

Они повторяют опыт Французской революции, хотя одного этого опыта достаточно, чтобы навсегда от него отучиться. Страна, которая вступает на подобный путь, не в состоянии изменить ему. Террор подпирает государственность, вся государственность прорастает уже из необходимости насилия. Отказаться от террора — значит отказаться от власти.

Ни ум, ни личные, порой высочайшие достоинства — ничто не спасает не только от участи жертвы, но даже, как это ни странно, от роли палача. Впрочем, большевики тут внесли свое: они втягивают в палачество весь народ — это им кажется самым надежным.

История еще раз сыграет с насильниками злую шутку — это из диалектики насилия. Робеспьер носил имя Неподкупного за скромный образ жизни и защиту интересов бедноты. И именно он стал палачом своих соратников и палачом этой самой бедноты. Иначе быть не могло: ведь «добродетель утверждается террором». Это ж мозги набекрень надо иметь.

И Робеспьер изрядно почистил Францию. Так почистил — она взвыла от всех этих самых добродетелей. Ежедневно на гильотину только в Париже всходило до восьмидесяти человек, не считая казнимых по стране. В месяц гибли тысячи людей. Если соотнести это количество людей с населением той маратовско-робеспьеровской Франции, сложится впечатляющая цифра. И это понятно: террор нужен для устрашения… и единомыслия.

Массовые безнаказанные убийства именем высшего блага. Именно так! Ведь роялистов (сторонников свергнутого короля) среди казненных оказалось менее десяти процентов!

И это большевики взяли за блистательный образец правления.

Добродетель утверждается террором.

Высшее благо…

То казнили женщину (она назвала казнь мужа «актом тирании»), то генералов — за проигранные сражения, то проституток (почти всех), вина которых заключалась прежде всего в бедности и похоти мужчин — в большинстве своем сторонников и участников революции (дворяне и аристократы не прибегали к услугам уличных дам). А то отрубили голову 18-летней модистке, после — прачке 24 лет.

Добродетель утверждается террором.

Высшее благо…

«Бедная прачка, что она сделала! — восклицал историк. — Может быть, ее причастность к реакции выразилась в том, что она стирала белье для роялистов?..»

Этот историк — кажется, Блос[21], если не изменяет память…

Словно на пиру, всех обошел отравленный кубок. И это понятно: устрашение обязательно для всех.

Когда Максимилиан Робеспьер говорил, он не сомневался.

«Революции химия не нужна», — сказал Робеспьер.

И великому Лавуазье отсекли голову.

Слышите, люди: покорность, рабство — вот цель насилия!..

И Флор Федорович опять принялся ворошить память. Тесно набил ее всякими революционными бреднями.

Слышите, люди: все эти теории, выкладки политэкономии, диалектика… для оправдания убийств!..

Он теперь знает: их конечная мудрость — требование убийств. Безнаказанные и неограниченные убийства и насилия от имени государства. Вот и все высшие блага…

За два с лишним года властвования большевики неизмеримо перещеголяли всех Робеспьеров мировой истории.

И эта «самая победоносная революция, самая справедливая и чистая» производит отбор посредственностей и подлецов — всего нечеткого и нравственно дряблого, приспособленческого либо людей, вовсе лишенных убеждений… Высшее благо…

Их демократия — это петля на шее каждого: в любой миг может затянуться, только повернись или вздохни глубже. И это тоже высшее благо!..

И Флор Федорович засипел в мороз четверостишие Владимира Соловьева:

Наказана ты, Русь, всесильным роком.
Как некогда несчастный Валаам:
Заграждены уста твоим пророкам
И слово вольное дано твоим ослам…

И еще много разных слов кипело на душе у Флора Федоровича. Впрочем, он не стеснялся и вгорячах выпаливал их в мороз целыми пачками…