Гибель Айдахара

Пустынной была степь, и незнающий человек решил бы, что так здесь было всегда. Откуда знать пришлому, что в обычные годы в междуречье кочевали десятки и сотни кипчакских больших и малых аулов. Но кто осмелится остаться на пути туменов, идущих на битву, какой безумец уверует, что все для него обойдется хорошо? Поэтому поднялись с насиженных мест аулы и, подобно напуганным птицам, гоня перед собою стада скота, разлетелись в разные стороны – кто в долины рек Нуры и Есиля, а кто в пески Улыкум и Балакум.

Прошло почти четыре месяца, как войско Хромого Тимура находилось в походе. И здесь в урочище Анакаркуюн, выяснилось, что продовольствие, взятое из Мавераннахра, на исходе. Кончилось вяленое мясо, почти не осталось муки, от наступившего тепла портилось залитое в кожаные бурдюки масло. Следовавшие за войском мусульманские купцы, рассчитывавшие на богатую добычу и быстрое завершение похода, продавали воинам продовольствие по баснословно высоким ценам. Над двухсоттысячным войском нависла угроза голода. Тимур хорошо знал, чем это может кончиться: еще немного и среди воинов начнется воровство, вспыхнет вражда. Голодные люди плохо подчиняются своему господину, если тот не может их накормить.

И тогда Хромой Тимур велел собрать к себе всех эмиров войска. По издавна существующему обычаю он потребовал, чтобы с этого дня никто не делал из муки ни хлеба, ни лепешек, ни лапши, ни других кушаний. Отныне воины могли готовить только болтушку из ячменной муки, причем каждый из них получал в день всего одну чашку этой похлебки. Разрешалось добавлять в нее только мутр – смесь из съедобных сушеных трав, которой еще оставалось в запасе довольно много.

Передовые отряды ничего не знали о войске Тохтамыша. Следовательно, конца походу видно не было, и надо было думать о том, как насытить голодающих воинов, чтобы они не потеряли силы и сохранили дисциплину.

И тогда Хромой Тимур объявил о том, что скоро будет устроена облавная охота.

К эмирам туменов, двигавшимся по степи каждый своим путем, чтобы для коней хватало корма и не создавалась сутолока, были отправлены табаши, которые должны были указать предводителям их место и порядок предстоящей охоты. Обезлюдевшая в этом году степь была полна разным зверьем: бесчисленные стада сайгаков, джейранов, диких коз – еликов, куланов бродили по безбрежным просторам.

В начале мая Тимур приказал окружить огромный участок степи, и десятки тысяч воинов вышли на отведенные им места, образовав кольцо, через которое отныне не мог бы проскочить незамеченным даже самый хитрый и маленький зверек.

На рассвете, в урочный час, заревели хриплоголосые карнаи, запели зурны, рассыпали громкую дробь барабаны. Медленно тронулись вперед цепи конных воинов, касаясь стременами друг друга. Два дня и две ночи, то шагом, то рысью двигались они, сжимая кольцо, выставив перед собой копья с тускло поблескивающими наконечниками. Никто не имел права убить хотя бы одного зверя. Задача воинов была не дать ни одному из них уйти сквозь цепь. Обезумевшие стада сайгаков, джейранов и куланов носились из края в край степи, ища спасения, но повсюду они натыкались на живую стену и, страшась человеческого духа, бросались в противоположную сторону. Все короче становились их пробежки, все теснее делался круг. И уже можно было видеть как, забыв об извечной вражде, бежали рядом волк и заяц, и глаза их налитые страхом были слепы – они не видели друг друга. Жалобно, пронзительно кричали брошенные звериные детеныши. Их топтали, сбивали, давили мечущиеся в панике тысячные стада. И, когда живая петля затянулась настолько, что в круг могли войти только те, кому предстояло завершить облавную охоту, Тимур во главе тысячи отборных воинов сделал это. С обнаженными саблями, с копьями наперевес они ворвались в середину круга.

Пройдут сотни лет, но в великой Дешт-и-Кипчак по-прежнему будут пом-нить об этой страшной охоте, устроенной Хромым Тимуром. С упоением, пьяные от крови, воины, которым выпала честь вместе со своим эмиром войти в круг, приподнявшись на стременах, опускали свои блестящие, быстрые как молнии клинки на головы животных. Уверенно и без промаха кололи копьями сайгаков те, кто предпочитал это оружие, да и трудно было им промахнуться, потому что животным не было числа. Злые жеребцы куланов бросались на ограждение, но стоящие здесь воины гасили их ярость ударами копий. Только волков, поднятых с их логова на дне сухих оврагов, рысей, выгнанных из березовых колков, да кабанов, обычно скрывающихся в приозерных густых камышах, пропускали сквозь свой строй воины, стоящие в оцеплении. Таков был приказ Хромого Тимура. Что толку от этих зверей, если мясо их несъедобно…