Гибель античного мира

Лишь по одному из главных вопросов учение церкви оказывалось влиятельным и. эффективным, а именно относительно благотворительности в значении выделения денег на достойные цели. В идеале язычников богатый человек выделял пособия определенному кругу клиентов, которые оказывали ему и выборочно его соотечественникам quid pro quo разнообразные услуги в форме общественного строительства, распределения даров и прежде всего организации игр. Некоторые в исключительном смысле этого слова благодетели основывали бесплатные школы или учреждали фонды для обеспечения питанием бедных детей. Церковь всегда призывала всех, независимо от имеющихся средств, оказывать поддержку бедным и беспомощным, и призыв этот находил отклик в сердце каждого. Самые зажиточные христиане, по правде говоря, не практиковали этого, хотя были и исключения, например, Павлин из Нолы и Мелания. Судя по речам Иоанна Хризостома и других, лишь отдельные богатые христиане отдавали бедным не более десятой части своего дохода, как это советовало делать Священное писание. Некоторые бедняки, напротив, делились со своими ближними. Все классы, хотя и в незначительной степени, но занимались благотворительностью, упоминая и церковь в своих завещаниях. Большая часть христианских благотворительных приношений шла на строительство и облагодетельствование церквей и монастырей, определенные средства отводились на. поддержание детейгсирот, вдов, престарелых, больных, заслуживавших этого бедняков и бродяг, а также на выкуп военнопленных. Все это были сферы социальной работы, почти полностью пренебрегаемые правительством и старой языческой аристократией. Юлиан был весьма поражен превосходством христиан над язычниками в этом деле и предоставлял высшим языческим священникам государственные дотации на благотворительные цел и, наставляя их побудить языческих землевладельцев и крестьян к соперничеству с христианами.

Хотя церковь очень много делала, чтобы облегчить участь беднейших слоев населения, она никогда не подвергала сомнению устои социальной системы в целом. Исходя из дошедшей до наших дней литературы, особенно проповедей, социальными проблемами интересовались лишь немногие. Иоанн Хризостом действительно был встревожен тяжелым положением бедных и произнес много красноречивых проповедей, в которых настаивал на том, чтобы его зажиточные собратья хоть как-то улучшили их существование. Сальвиан в своем великом обличении проблем современной ему эпохи «De Gubematione Dei» в одинаковой степени затрагивает эксплуатацию беднейших слоев населения, сексуальные нравы и хождение в театр, но его краснобайство не звучит искренне. Пелагий, определяя богатых как «обладающих излишними предметами, в которых нет необходимости», задается вопросом, являются ли избытки благосостояния «принадлежностью Бога, которого мы признаем источником равенства и справедливости», и полагал, что Бог привнес в мир хорошее «не для того, чтобы один человек становился богатым на различные владения, а другой изнемогал от крайней бедности, но для того, чтобы все располагали ими в равной мере и как равные». Но Пелагия объявили еретиком (на доктринных основаниях), и большинство христиан предпочитали высказывание «Носите свою бедность всегда с собой».

В сфере благотворительности обнаруживался значительный прогресс. В других же сферах прослеживалось едва заметное изменение, а в некоторых наблюдался упадок. Везде проявлялись жестокость и грубость, по крайней мере в общественном управлении все более обычным явлением становились пытки и истязания, все чаще предписывались зверские формы экзекуции, такие как сожжение заживо. С низшими сословиями, возможно, всегда обращались жестоко, но отношение к ним заметно ухудшилось. Такому же обращению постепенно подвергались и представители среднего класса. Против подобного развития событий прозвучало лишь несколько протестов, самый красноречивый из них принадлежал язычнику Ливанию Антиохийскому., который вступился не только за декурионов, но и булочников^ крестьян.

К тому же дал о себе знать и упадок политической и административной неподкупности. Как легко представить в розовом свете принципат, при котором взяточничество, подкуп и вымогательство еще не имели среди подчиненных императора такого размаха. Но уместно будет отметить, что общий настрой государственной службы был достаточно здравым, а аналогичные злоупотребления порицались и проистекали не так уж часто. В поздней империи, напротив, должностные посты привычно продавались и покупались, в судах проходили службу повально коррумпированные официальные лица, вымогательство же считалось вполне естественным. Это стало возможным не только на фоне бессчетных законов, осуждающих такие явления, но и в условиях, когда хорошие управленцы достаточно часто хвалились: если исполнительному губернатору говорили, что за время своей службы он нисколько не разбогател, то это считалось стандартным комплиментом.