Гибель Армады

Раздражала Филиппа и английская королева. Она отправляла письма в Европу всем, кому могла, заверяя в лучших чувствах. Из-за этих посланий у европейских государей рушилось тщательно создаваемое впечатление о непобедимости испанского флота. Слухи, ходившие по странам, когда Армада только вошла в Ла-Манш, развеивались как дым. Хорошо, папе римскому Елизавета не писала. С нее сталось бы! Наглость и самоуверенность королевы всегда ставили Филиппа в тупик. Он действовал по-другому. Плел паутину, выверяя каждый шаг. Елизавета играла роль простодушной, искренней женщины, вечно называвшей себя сестрой любого, к кому обращалась: все короли были ей «любимыми братьями». Отчасти, конечно, учитывая хитросплетения европейских родословных, это являлось правдой.

Филипп тряхнул головой, стряхивая оцепенение. Не об английской королеве сейчас надо думать, а о том, как бы Армаду подтолкнуть к английским берегам. Или к берегам Фландрии. Король задумался. Вести от герцога Пармского тоже шли неутешительные: баржи текли, набранное войско разбегалось. М-да. Если бы он мог отдать четкий приказ Медина-Сидонии! Или тому, кто встал бы на его место.

В итоге Филипп предпочитал отмалчиваться. Ответы он писал теперь крайне редко. «Действуйте по обстоятельствам», — фраза кочевала из письма в письмо, оставляя получателям широкое поле для возможных действий…

Пролив Ла-Манш, неподалеку от острова Уайт

Армада пыталась все же остаться возле острова — отходить дальше на север становилось опасно. Но проклятые англичане упорно использовали одну и ту же тактику: закидывать ядрами и не давать подойти поближе. Любые попытки испанцев атаковать терпели крах. Единственный из отставших английских кораблей, который можно было бы захватить, оттащили мгновенно к берегу — испанцы и глазом моргнуть не успели.

Все это время Антонио раздумывал над словами де Вилара. Посоветоваться с доном Алонсо пока не представлялось возможным. Он принимал непосредственное участие в планировании боевых операций, отправляя послания герцогу и гневные письма королю. Днем дело дошло до того, что «Санта-Мария» подошла совсем близко к флагману Медина-Сидонии, и де Лейва свои мысли облек в слова, выкрикивая их герцогу с борта корабля. Ругался дон Алонсо страшно. С одной стороны, Антонио пришел в полное восхищение подобным набором слов, с другой, немного испугался. Все же в таком гневе он дона не видал.

После случившегося инцидента образовалась пауза. Де Лейва, высказавшись, видимо, решил передохнуть. Он прошел в противоположную от галеона «Сан-Мартин» сторону и облокотился о борт. Антонио посмотрел-посмотрел и подошел поближе. Он громко засопел прямо над ухом у дона Алонсо. Через мгновение де Лейва обернулся:

— Антонио де Сантильяно! — воскликнул он, будто не ожидал его увидеть. — Что скажешь?

— Сначала скажите мне, что стряслось. Вы так ругались! От моряков слыхал похожие слова, — Антонио запнулся.

— А думал, я их не знаю? — де Лейва рассмеялся. — Как же иначе по морям ходить, да в боях побеждать? Без этих слов не обойтись. Не будешь говорить на языке солдата, которым командуешь, не послушает тебя солдат.

Антонио кивнул. Наверное, правду говорит дон Алонсо. По крайней мере будешь понимать язык матроса. Сам-то Антонио и половины не понимал. Кричат там они на своем языке друг другу странные слова, а что кричат, неизвестно. Вроде по-испански, а вроде нет. Тут пришла ему в голову другая мысль:

— На корабле среди матросов и солдат почти нет испанцев. Вы, дон Алонсо, варварские языки тоже понимаете?

— Отчего же варварские? Я посмотрю, ты у нас варвар! — де Лейва опять заулыбался. Ему нравилось учить молодого мальчишку, разглядывающего мир, словно в подзорную трубу. — Большинство слов, которые употребляют солдаты и моряки, одни и те же. Выучить с десяток не проблема. Тем более французы и итальянцы выкрикивают почти одинаковые слова. С англичанами тяжелее. У нас на Армаде идут англичане — показывать путь и советы давать.

— Предатели? — спросил Антонио.

— Католики. За веру идут, — дон Алонсо покрутил ус, — некоторые — за деньги. Да, так ты спросил, чего я на герцога ругался. Он сегодня опять упустил шанс.

— Я не заметил, — удивленно произнес Антонио, — когда?

— Когда подбитый английский корабль сами англичане утащили к берегу. Мы успевали его захватить. Не велика удача, но для поднятия духа неплохо. Они сколько наших кораблей взяли?

— Три?

— Пять. Еще два отстали ночью. Англичане их тут же схватили.

— Почему же герцог не стал захватывать судно? — недоумевал Антонио.