Гибель Армады

   — Найдите графа Лейстера. Пусть он срочно явится ко мне, — она повертела перо в руках, — дело государственной важности.

Дадли явился через час, запыхавшийся от быстрой ходьбы, но, как всегда, улыбающийся и галантный. Он склонился к руке Елизаветы.

   — Ваше Величество хотели меня видеть? — спросил он, выпрямившись.

   — Наша ревностная католичка продолжает плести против меня интриги. — Елизавета бросила на стол пачку писем. — Вот, ты ведь видел, что там написано. Кроме борьбы за веру здесь внутри Англии идёт борьба за трон. Мой трон! — Королева выпрямила и без того прямую спину ещё сильнее. Мы предоставили Марии убежище в нашей стране. И что получили? Чёрную неблагодарность. Заговор, цель которого — убить законную королеву!

   — Что вы намерены предпринять? — граф внимательно посмотрел на Елизавету. Он чувствовал её нерешительность, но пока не мог понять, как действовать ему самому. Для этого следовало разобраться в истинных желаниях королевы.

   — На эшафот. — Елизавета показала пальцем на лежавшую перед ней бумагу.

   — И ты не в силах решиться, Бэт? — так обращаться к королеве мог себе позволить лишь он. — Почему?

Разве это не заслуженная кара для той, которая не захотела быть благодарной по отношению к тебе? Тем более, так постановил суд. Были рассмотрены доказательства, включая письма, что лежат перед тобой. Мария подписала себе приговор, откровенно излагая на бумаге вынашиваемые планы.

   — Казнь Марии вызовет скандал. Всех остальных участников заговора давно казнили...

   — Разве тебя когда-нибудь смущали скандалы? — Дадли улыбнулся. — Ничего страшного не произойдёт. Тебя могут опять проклясть, не более. Остальные казнены, следует казнить и Марию. Ну, только если не так жестоко.

Елизавета прошлась по комнате, крепко сжав руки перед грудью. За последние месяцы она успела не раз вспомнить, как участники заговора умирали в ужасных мучениях по её личному приказу. Говорить вслух о том, что ей была противна сама идея казни, лишения жизни человека, пусть и достойного именно такого конца, королеве не хотелось даже Роберту. Он же стоял, наблюдая за ней и терпеливо ожидая продолжения разговора.

   — Пожалуй, я подпишу приговор. Но распоряжусь не казнить Марию до тех пор, пока я не дам отдельное указание. Мне не хотелось бы принимать скоропалительных решений.

   — Ты можешь подписать позднее. Зачем подписывать заранее? — Дадли удивился. Разобраться в том, что творится в голове у его подруги детства, ему иногда удавалось с трудом.

А Елизавета явно повеселела. Она махнула рукой в сторону бумаги.

   — Некоторые мои советники очень настаивают на подписании. Я подпишу. А эшафот подождёт, — в её голове неожиданно сам собой родился план. Он ещё толком не оформился в нечто определённое, но уже заставлял действовать.

На бумаге появилась подпись. Зазвенел колокольчик.

   — Передайте моему секретарю, — Елизавета запросто отдала приговор суда одной из фрейлин и отправила её восвояси.

   — Ну, теперь точно всем будет известно о твоём решении, — медленно произнёс Дадли, пытаясь угадать, что замышляет королева.

   — Я не делаю из своих указов секрета, — эти слона полностью противоречили осторожной политике Елизаветы. Она заключалась именно в том, чтобы всё окутать завесой тайны, дабы запутать иностранных шпионов, просто кишащих при английском дворе, — приговор полежит у секретаря, — добавила королева, — подписанный.

«Странно, — подумал Роберт, покинув покои Елизаветы, — она не предупредила об отсрочке казни».

* * *

Замок Фотерингей летом выглядел прекрасно: река, огибающая старинное здание, зелёные луга, простирающиеся вокруг, и высокие, строгие башни самого замка, дополняющие живописную картину. Когда-то здесь родился Ричард Третий. Замок процветал, но с годами он постепенно приходил в запустение. Однажды, приехав в Фотерингей, Елизавета заметила:

— Красивое место, но навевает тоску.

С приездом Марии Стюарт в замке веселее не стало. Её перевезли сюда сразу после раскрытия заговора — осенью. И с тех пор она ждала своей участи, проводя время в непрестанных молитвах. Зимой Фотерингей и вовсе выглядел удручающе. Сильные ветры обрушивались на стены замка, прорываясь в окна и двери, завывая страшными звуками в коридорах, поднимая в воздух с земли засохшую прошлогоднюю листву. Дожди лились с неба, словно там скопилось неслыханное количество воды, которую срочно надо было излить на землю. Марии казалось, её уже начали оплакивать ангелы, и надежда остаться в живых таяла с каждым днём.

В начале февраля она услышала стук топора, доносившийся откуда-то из глубины замка. Мария вызвала слугу:

   — Что происходит? — спросила она дрогнувшим от волнения голосом.

Слуга побледнел. Суд вынес свой приговор, и Марии было прекрасно известно, о чём в нём говорилось. Но сказать в лицо бывшей королеве правду у него никак не поворачивался язык. Ведь для её казни в главном зале возводили эшафот.

   — Елизавета всё-таки подписала приговор суда?

   — Неизвестно, — пролепетал слуга.