Гибель Армады

Шаги приблизились. Антонио замер под одеялом. Сверху торчала только черноволосая голова. Дверь отворилась. В комнату вошло три человека, а также сопровождавшая их Эйлин. Один из мужчин ткнул пальцем в сторону кровати и заговорил.

«Черт возьми, хоть что-нибудь бы понимать», — посетовал про себя Антонио.

Эйлин в ответ улыбнулась и ответила. Другие мужчины вступили в беседу, поглядывая на Антонио. В какой-то момент Эйлин показала на кольцо, красовавшееся на безымянном пальце левой руки.

«А ведь ни вчера, ни сегодня утром кольца на пальце не было, — заметил Антонио, — я бы точно его увидел в те разы, когда она меня кормила. Судя по тому, что Эйлин показывает на кольцо и на меня, она им говорит, я ее жених», — пришел к выводу Антонио.

Мужчины подошли к кровати и заговорили с ним. Антонио лихорадочно забегал взглядом по комнате. Эйлин, стоявшая за спинами англичан, а судя по форме, это были именно они, приложила обе руки ко рту и так расширила глаза, что казалось, зрачки вот-вот из них выскочат.

«Молчать? Понятно. Говорить мне им нечего: все равно не понимаю, что спрашивают», — подумал Антонио. Мужчины продолжали с ним говорить. Антонио догадался, они ему задают вопросы. И тут заговорила Эйлин. Она грустно разводила руками и опять показывала на Антонио, покачивая головой.

«Выдает меня за немого», — десятым чувством догадался Антонио.

Через минуту комната опустела. Напоследок англичане с жалостью посмотрели на Антонио, поцокали языками и вышли. Шаги затихли. Внизу хлопнула тяжелая дверь. Эйлин ходила бесшумно, но Антонио уже угадывал ее легкие шаги. Она приблизилась к комнате. Немного постояла снаружи. Потом тихонько скользнула внутрь. В руках ее опять была книга. Тяжелый фолиант Эйлин положила на кровать. Она привычным жестом ткнула пальцем в Антонио и открыла книгу. На странице был нарисован красивый корабль. Эйлин перевела палец с Антонио на корабль, потом вновь на Антонио. Он кивнул: «Я знаю, что был на корабле». Эйлин развела руками. Этот жест мог означать что угодно.

Антонио сел на кровати, взял фолиант и начал его листать. В книге было множество картинок с кораблями. Наконец он нашел то, что искал. На борту корабля стояли моряки. Антонио ткнул пальцем в них и себе в грудь, вопросительно глядя на девушку. Она догадалась, он спрашивает про тех, кто был с ним на судне. Эйлин прилегла на кровать, скрестила руки на груди и закрыла глаза, изображая мертвого человека. Когда она села, Антонио положил ладонь на корабль с матросами, полностью накрыв картинку, и вопросительно на нее посмотрел. Эйлин печально кивнула и положила поверх его руки две свои.

Они немного так посидели, грустно глядя на закрытую их руками картину. Эйлин вздохнула, взяла книгу и встала, собираясь покинуть комнату. Антонио помотал головой и потянул книгу к себе. Она поняла и положила ее обратно на кровать.

«Читать надписи не смогу, но хоть красивые картинки посмотрю», — подумал Антонио, но осуществить замысел не успел. Его сморил сон…

* * *

Прошло несколько дней. Антонио начал потихоньку вставать. Сначала он не решался выходить из маленькой комнаты. Он подходил к окну и пытался что-нибудь разглядеть. Узкое окошко позволяло увидеть небо и кусочек моря. Было ясно, что дом находится на возвышении и что комната Антонио расположена на втором этаже. Внизу также виднелась лужайка, на которой летом, скорее всего, росла зеленая трава.

В ноябре небо чаще бывало темным от туч, чем освещенным тусклым, осенним солнцем. Антонио также видел бурлящее море, не желавшее успокаиваться ни на миг. Иногда на лужайке Антонио замечал Эйлин с неизменной косой, уложенной вокруг головы. В комнату к нему она заходила три раза в день, принося еду. Кормить Антонио уже было не нужно, поэтому девушка лишь улыбалась и ставила поднос на стол.

Первое время поев, Антонио всегда засыпал. Он так отвык от нормальной еды, что желудок наполнялся мгновенно, а организм требовал отдыха. Впрочем, время шло, и Антонио привык к простой, но вкусной пище, которую ему готовила Эйлин.

Девушка продолжала прикладывать руку к его рту, как только он пытался заговорить. Почему Антонио должен был молчать даже наедине с ней, ему не было понятно. Тем не менее он заметил, что привыкает не только хорошо есть, но и молчать. В молчании Антонио начал находить плюсы: он все больше размышлял о жизни, о приключениях, которые ему пришлось пережить, и порой неожиданные выводы приходили в его голову. Он научился примитивному языку жестов, умудряясь показывать Эйлин, что ему нужно.

Как-то он попросил перо и бумагу. Сначала она засомневалась, правильно ли его поняла. А положив на стол эти вещи, убедилась в том, что Антонио хочет писать. Он стал излагать свои мысли на бумаге по-испански. Эйлин увидела исписанные листки и замотала головой, сказав «нет». Антонио рассердился. Его жизнь и так не отличалась разнообразием, а тут у него отнимали единственное действительно интересное занятие. Она ему по всякому крутила руками, мотала головой, но понять причину Антонио не удавалось.