Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма

Пылится поле. Гремят колесницы,
Потоком хлынув. Искусны возницы;
Как струны, вожжи — их трепет упруг;
Колес тяжелых блестящие спицы
Слились, смешавшись, в светящийся круг.
За рядом — ряд. Копьеносец и мечник
В квадриге каждой; мечу и копью
Разить с налету — раздолье в бою.
В пыли густой то проблещет наплечник
Из круглых, крепко прилаженных блях,
То вспыхнет бронзой копья наконечник,
То медью — сбруя на ярых конях.
Песок вздымая клубящейся тучей,
Промчалась лава угрозой летучей.

Еще и грохот колес не умолк,

Как вновь проходят пехоты когорты.
Проходит сталью окованный полк,
Несущий копья: их древки уперты
Внутри рядов о нагрудники лат;
Вперед концы остриями торчат,
Чтоб в первой стычке начального боя
Врагам разрушить твердыню их строя.
Бежит стрельцов легконогих отряд;
Их луков дуги упрямые белы,
В колчанах полных пернатые стрелы
До срока прячут концов своих яд.

В одеждах черных идут меланхлены

С зловещим лязгом двурогих секир;
Боязни чужды, не зная измены,
В сраженья ходят они, как на пир.
Теперь иные, дивя чужестранца.
Пред строем пляшут: победы залог
В разгаре бранном походного танца
Со свистам, криком и топаньем ног.

Потом проходят толпы эфиопов,

Жильцов пещерных; орда дикарей
Давно на службе у наших царей.
Несясь из гущи их сумрачных скопов,
Несносен тонкий их крик для ушей,
Как писк протяжный летучих мышей.
Прозванье им — «быстроходные гады»,
За легкость шага, проворство ужей
И злобность сердца: они без пощады,
Пытая, режут плененных мужей,
Смеясь, в младенцев вонзают трезубцы,
И тут же женщин берут, сластолюбцы,
Меж теплых трупов, поваленных ниц.
Проходят, рослы и статны, маори,
Храня в чертах бледно-бронзовых лиц
Суровый отсвет лесистых нагорий;
И киммерийцы далеких поморий,
Из стран без солнца, где вечно земля
Покрыта жутко тенями и паром.
Малютки акки, все в рубище старом,
Спешат, плечами смешно шевеля.

Но злы, коварны и храбры пигмеи,

Страшна их ловкость в нежданных боях;
Они в траве проползают, как змеи,
Как белки, скачут в древесных ветвях:
Притихнет карлик, укрывшись за веткой,
Не дрогнет даже листок, трепеща;
Чуть враг оплошен — наносит праща
Удар смертельный внезапно и метко;
И носят акки мешки из ремней
С запасом гладких и пестрых камней.

Сменив пигмеев, слоны-исполины

Ступают грузно стеною живой;
В своем движеньи отряд боевой
Идет обвалом громадной лавины,
Ползущей с горных откосов в долины,
А топот стада — как гром роковой,
Гремящий глухо в гряде грозовой.

На выбор крупны чудовища суши:

Сомнут, растопчут… Как будто в кору
Одеты их толстокожие туши;
Стволам их ноги подобны, а уши —
Что листья пальм вековых на ветру.

Но власть людская себе подчинила

Слонов огромных; не часто правила
Им темя колют зубцами крюков:
Послушна тихим словам вожаков
Животных мудрых спокойная сила.

Идут. Бренчат на ходу бубенцы;

И в пыльной дымке горбатые спины,
Как лодку волны, качают корзины,
Где, словно в башнях, таятся бойцы,
Коротких дротов сжимая концы.

Прекрасней всех, и сильней, и массивней

Самец столетний, вожак-богатырь
С алмазным блеском отточенных бивней:
На диво груди морщинистой ширь
И гладкость кожи невиданно-белой;
Колоссы-ноги, как мрамор колонн,
Не дрогнув, держат тяжелое тело,
А хобот вьется, как мощный пифон.

В средине стада подвластного слон

Шагает валко, размашисто-редко,
Гордясь богатством расшитых попон,
Убранством сбруи и легкой беседкой,
Хранящей царский серебряный трон.
При каждом шаге мотаются кисти,
По жестокой коже шуршит бахрома,
И в старом сердце — ни зла, ни корысти,
А в узких глазках — мерцанье ума.

Вожатый что-то шепнул еле слышно,

И слон из стада пред свитою пышной
К могиле вышел. Но вновь ему дан
Приказ короткий. Теперь великан,
С трудом склоняясь, упал на колени
Вблизи квадриги царя; у плеча
Повисло стремя, подобно ступени.
А царский лев встрепенулся, рыча,
И встал, гиганта склоненного меря
Упорным взором: два царственных зверя
Царю Ацтлана, средь тысяч людей,
Служили с верным усердьем друзей.

Монарх оперся ногою о стремя,

Вступил в беседку под алый навес
И сел на троне своем. В это время
Мечей, и копий, и дротиков лес
На солнце дрогнул. Пронесся согласный
Щитов высоко закинутых звон,
И, взбросив хобот, поднявшийся слон
Далеко кинул короткий и ясный
Условный клич: так военной трубы
Призыв на поле затихшей борьбы
Бойцов скликает напевом привычным.

Три раза дружно среди тишины

Ему в ответ протрубили слоны,
И вдруг над полем приветствием зычным,
От края ширясь до края, возник
Полков и орд оглушительный крик.

Не жаждой боя, не бешенством сечи,

Не воплем гнева он был напоен:
Горел в нем яркий восторг человечий,
Понятный людям всех стран и племен,
Один для всех языков и наречий.
Полдневный воздух дрожал, потрясен
Внезапным звуком; казалось, редели
От волн воздушных дымки облаков;
Высоко в небе семейства орлов,
С вершин сорвавшись, метались без цели;
И в далях эхо скалистых ущелий
На миг стряхнуло дремоту веков,
Стократно гулу стихийному вторя,
Как ветра голос стенанию моря.

Властитель отбыл. И слон-великан

Среди толпы, по дороге в Ацтлан
Ступал, качаясь далеко от строя,
Под ритм павлиньих цветных опахал,
Смягчавших лаской томление зноя,
А клик победный еще громыхал:
Как волны в бурю, катя перекаты,
То чуть стихал он, то вновь нарастал,
Как рев прибоя у каменных скал,
И вдруг гремел, набежав, как девятый
В налете диком безудержный вал…