Гибель Императорской России

В ответ на это я показал ему письмо П. А. Столы-пина и выяснил, что данное мне, по высочайшему повелению, поручение отнюдь не умаляет его прав, как начальника края, что никакой роли внешней при торжествах я играть не намерен и что, наконец, ни одно мероприятие не будет мной принято в пределах вверенного ему края без предварительного с ним соглашения. Единственная цель испрошенного министром высочайшего повеления состоит в том, чтобы устранить междуведомственные трения, которые, к сожалению, как показала практика, постоянно возникали в подобных настоящему случаях.

Одновременно я показал Ф. Ф. Трепову проект заготовленного мной письма на его имя, которое, в случае его согласия, я должен был в тот же день послать П. А. Столыпину для подписи. В этом проекте письма подтверждались уже от имени премьера все те данные о пределах моей власти, которые я перед этим изложил. Письмо это заканчивалось словами: «Вместе с сим я приказал генералу Курлову не принимать никаких мер по охране без соглашения с Вашим Высокопревосходительством».

Ф. Ф. Трепов выразил свое полное согласие по поводу письма, а я, заявив ему, что в тот же день отошлю письмо П. А. Столыпину для подписания, просил генерал-губернатора, в видах сокращения времени, собрать вечером, под его председательством, комиссию из должностных лиц и общественных деятелей, которые должны были принять участие в предстоявших торжествах, что доказало бы всем присутствовавшим его первенствующее значение, как начальника края.

В этом заседании была избрана, между прочим, особая комиссия, под председательством киевского губернатора, для распределения и выдачи билетов на торжественный спектакль в городском театре 1 сентября в высочайшем присутствии. По моей просьбе в состав этой комиссии были включены полковник Спиридович, как представитель дворцового коменданта и статский советник Веригин, как доверенное мной лицо.

При всех высочайших путешествиях революционная печать и сведения розыскных органов указывали на желание подпольных деятелей ознаменовать их каким-либо террористическим актом, направленным против Государя Императора. Такие намерения начали выражаться особенно резко, как только настоящее путешествие Государя сделалось известным. Тогда уже были получены указания на то, что руководителем террористического предприятия явится один из видных революционных деятелей, глава боевой организации партии социалистов- революционеров Савинков.

Какими же силами я обладал, когда мне приходилось вступать в борьбу с объявленной подпольными партиями мобилизацией? Главным органом борьбы должно было являться Киевское охранное отделение, которое и в спокойное, не нарушаемое какими-либо событиями время имело далеко неполное агентурное освещение работы местных противоправительственных организаций, и совсем слабое, по числу должностных лиц, Киевское губернское жандармское управление, на обязанности которого лежало осведомление о деятельности революционных партий только в губернии. Пришлось, конечно, усилить личный состав этих учреждений командированием розыскных чинов из других городов, хотя такое усиление не могло быть признано достаточным. Для точного и полного выяснения как общей картины, равно и многих деталей террористических предположений, необходима была интенсивная работа всех розыскных органов на местах, поэтому я мог отвлечь в Киев только незначительное число чинов, к тому же мало знакомых с местной обстановкой. Единственным плюсом являлось участие в деле такого выдающегося знатока политического розыска, как полковник Спиридович, совместная работа которого с начальником Киевского охранного отделения, ввиду близкого свойства между этими должностными лицами, не допускала предположения о каких бы то ни было трениях.

Подполковник Кулябко приобрел специальную опытность в мероприятиях по охране во время предшествовавших высочайших путешествий. Как начальник Киевского охранного отделения, деятельность которого распространялась на весь юго-западный край, он стоял во главе полицейской охраны во время пребывания Государя в Полтаве в 1909 году, а в 1910 году я назначил его начальником временного охранного отделения в Риге, так как в этом городе такового учреждения не было.

По окончании подготовительных работ, приказав подполковнику Кулябко иметь тщательное наблюдение за деятелями местных революционных организаций и обращать особое внимание на лиц, которые могли бы вновь появиться в подпольной среде, я уехал в Петербург.

14 августа я возвратился в Киев, чтобы дождаться там прибытия Государя Императора, наблюдал и руководил работой должностных лиц отдельного корпуса жандармов и полиции, которые к этому времени были там уже собраны. В ночь на 15-е августа со мной случился легкий нервный удар, вследствие чего я не мог в течение десяти дней выходить из комнаты.

Несмотря на болезнь, я ни на один час не прерывал начатой работы, собирая у себя должностных лиц, выслушивая их доклады и давая надлежащие указания.