Гибель Карфагена

-- О, начать войну? -- воскликнул Фегор. -- Но республика сама уже, словно баран, отдалась в руки римлян! Этой ночью вернулись из Рима послы. Они ездили туда жаловаться на постоянные притеснения, которые чинит Карфагену Массинисса. В Риме их прижали, римляне обвинили во всем Карфаген, римляне потребовали исполнения унизительных условий. И Карфаген отдался на милость римского сената, приняв все его требования.

-- Без сопротивления? Без борьбы? -- вскочил, сжимая кулаки, Хирам.

-- А кто стал бы сопротивляться? -- спокойно ответил Фегор. -- У нас нет больше армии.

-- Но зато у нас есть могущественный флот, который еще может оспаривать у римлян победу...

-- Наш флот безоружен.

-- Как безоружен? Что ты говоришь?

-- Да, Совет Ста Четырех взял на себя обязательство выдать римлянам все оружие, какое только имеется у нас в наличности. Завтра двести тысяч кирас, все мечи, щиты и даже тяжелые боевые орудия, катапульты, будут погружены на корабли и отправлены в Рим. А потом война все равно вспыхнет, в этом нечего сомневаться, и Карфаген уже не выйдет из нее победителем. Римляне слишком хорошо умеют обделывать свои дела.

-- Но мы будем бороться! -- с дикой силой воскликнул Хирам. -- Мой меч еще послужит моему отечеству, пусть даже из-за этого я потеряю любимую женщину.

Фегор повернулся к дверям.

-- У меня много дел! -- сказал он равнодушно. -- До свидания. Я ухожу. Ты же, Хирам, довольствуйся покуда теми сведениями, которые получил: голубка твоя жива, находится здесь, по крайней мере ей не грозит никакая опасность. А там посмотрим, что можно будет сделать...

По уходу Фегора люди Хирама, окружив своего предводителя, вступили в оживленный разговор. Разумеется, речь шла о судьбах Карфагена, о грозящей "Владыке Морей" опасности. Вспомнились годы былой славы Карфагена, когда его грозный флот господствовал на всем Средиземном море, ходил за Геркулесовы Столпы, в воды, омывающие таинственные земли угрюмого Севера и далекого Запада. Вспоминали былые победы и славные походы, пытались на все лады объяснить, каким образом Карфаген дошел до унижения, до рабского подчинения требованиям Рима, под стенами которого еще недавно стояла грозная армия Ганнибала. XIV CARTHAGINEM ESSE DELENDAM

По окончании утомительной и неудачной второй пунической войны словно безумие овладело суфетами Карфагена. Доверяя договору, заключенному с Римом, Карфаген жил обычной размеренной жизнью. Снова, как встарь, его корабли бороздили моря, снова город вел колоссальную торговлю с Севером и Югом, Востоком и Западом, и снова в сокровищнице негоциантов "Владыки Морей" скоплялись несметные богатства. Но эти богатства были достоянием немногих, тех, кто захватил всю власть, тех, кто презирал права населения и заботился только о собственной выгоде. И в то же время, словно усыпленные чарами рока, "отцы отечества" Карфагена не заботились о том, чтобы страна снова стала могучей, грозной для врагов, не заботились об армии, целиком предоставив дело защиты Карфагена ордам наемников, не развивали флот.

По-другому держался Рим.

Там, казалось, в воздухе носились слова: "Карфаген должен быть разрушен!"

И народ Рима все эти годы систематически готовился к новой, уже окончательной битве. Рим строил боевые суда, Рим собирал и обучал войска, и в этих войсках главной силой были не наемники, как в Карфагене, не алчные и продажные авантюристы, продающие свою кровь за золото, а люди, которые осознанно шли в солдаты, знавшие, куда они пойдут и за что будут сражаться.

Но в Риме знали, что его победы, все его завоевания могут в одно прекрасное время потерять все свое значение: в Карфагене мог родиться новый герой, подобный Гамилькару или великому Ганнибалу. Высокая культура Карфагена могла дать неистощимые запасы сил, колоссальные средства для борьбы. Правда, Карфаген унижен, но он оправляется с поразительной быстротой. Правда, в нем царят распри, раздоры, нет той горячей любви к родине, как у римлян, нет единства. Но кто знает, что будет завтра?

Быть может, кто-нибудь сумеет заговорить с карфагенянами на понятном им языке, могучей рукой выкует из разрозненного, пестрого населения Карфагена единое целое, и поведет снова в бой неисчислимые полчища, и вновь, как во дни Ганнибала, принесет в самое сердце Италии огонь и меч...

А в сенате все звучали слова Катона: "Карфаген должен быть разрушен!"

Катон взывал к гражданам Рима недаром: он побывал в Африке со специальным поручением Рима, он собственными глазами видел, как быстро возрождаются истощенные войнами силы Карфагена. И в Риме никто не сомневался в том, что когда-нибудь Карфаген может соединиться с народами Востока, отстаивающими от римлян собственную независимость, и тогда будет создана могучая коалиция, борьба с которой будет не по силам и самому железному Риму.