Гибель королей

– Получается, одна корабельная команда, – подытожил я. Значит, Йорвен и его приверженцы пересекли море на одном корабле и поклялись в верности Сигурду, который в награду отдал им приграничные земли. При нападении саксов Йорвен наверняка бы погиб, но он сознательно пошел на этот риск, а награда может оказаться больше, если Сигурд решит выступить на юг. – Прошлым летом, когда здесь был Хестен, – спросил я Беортсига, подгоняя лошадь, – он тебе досаждал?

– Он оставил нас в покое, – был ответ. – Он бесчинствовал дальше на западе.

Я кивнул. Отец Беортсига, подумал я, устал от противостояния с датчанами и сейчас платит дань Сигурду. Ничем иным невозможно объяснить тот мир, что пришел на земли Беорннота. Хестен же, продолжал размышлять я, оставил земли Беорннота в покое по приказу Сигурда. Хестен никогда бы не осмелился оскорбить Сигурда и стал обходить стороной земли тех саксов, которые платили за мир. Поэтому для набегов у него осталась большая часть южной Мерсии, и он зверствовал там до тех пор, пока я не разгромил его при Бемфлеоте. А после этого он в страхе бежал в Сестер.

– Тебя что-то беспокоит? – спросил у меня Финан. Мы спускались вниз, направляясь к реке. Накрапывал дождь, дул ветер. Мы с Финаном ускакали вперед, чтобы нас не слышали Беортсиг и его люди.

– С какой стати человек отправляется на празднование Йоля без своей жены? – задал я мучивший меня вопрос.

Он пожал плечами.

– А может, она уродина. Может, для празднеств у него есть кто-то помоложе и покрасивее?

– Не исключено, – согласился я.

– А может, его просто вызвали, – добавил Финан.

– С какой стати Сигурду созывать своих воинов в середине зимы?

– Потому что он знает насчет Йорика?

– Вот это меня и беспокоит, – сказал я.

Дождь усилился, порывы ветра стали резче. День, мрачный и холодный, близился к концу. Тут и там лежали ошметки нерастаявшего снега. Беортсиг все настаивал, чтобы мы повернули обратно, но я продолжал ехать на север и при этом намеренно держался поближе к двум крупным поместьям. Кто бы ни охранял эти земли, они наверняка уже заметили нас, однако никто не счел нужным выехать нам навстречу и выяснить, кто мы такие. Надо же, сорок вооруженных мужчин в кольчугах, со щитами и мечами, едут по их территории, а они не утруждают себя тем, чтобы узнать, что нам здесь надо? Это навело меня на мысль, что поместья охраняются плохо. Кто бы нас ни видел, они предпочли не связываться в надежде, что мы проедем мимо.

А потом впереди обнаружился довольно глубокий рубец в земле, что-то вроде канавы. Я остановил лошадь на краю. Канава уходила в заливные луга на южном берегу реки, водная гладь которой стала рябой от дождевых капель. Я развернул лошадь и поехал прочь, сделав вид, будто меня не заинтересовало утоптанное дно канавы и глубокие отпечатки подков.

– Мы возвращаемся, – сказал я Беортсигу.

Канаву протоптали лошади. Ко мне вплотную подъехал Финан.

– Восемьдесят человек, – сказал он.

Я кивнул. Я доверял его суждениям. Два отряда проехали с запада на восток, и копыта их лошадей протоптали канаву в пропитавшейся влагой почве. И куда же направляются эти два отряда? Я придержал своего коня, чтобы дать возможность Беортсигу догнать нас.

– И где, ты говоришь, Сигурд празднует Йоль? – спросил я.

– В Ситрингане, – ответил он.

– А где Ситринган?

Он указал на север.

– День пути, а может, и два. Там у него дом для празднеств.

Ситринган лежит на севере, а лошадиные следы ведут на восток.

Кто-то лжет.

Глава вторая

Я не осознавал, насколько важен Альфреду этот договор, пока не вернулся в Буккингахамм и не обнаружил там шестнадцать монахов, которые увлеченно поедали мои продукты и пили мой эль. Самые младшие из них были безусыми подростками, старший же, предводитель, – тучным дядькой моего возраста. Его звали брат Джон, и он настолько сильно заплыл жиром, что с трудом поклонился мне.

– Он из Франкии, – гордо объявил Уиллиболд.

– Что он здесь делает?

– Он королевский певчий! Возглавляет хор.

– Хор? – переспросил я.

– Мы поем, – сказал брат Джон раскатистым голосом, который, казалось, звучал из его необъятного брюха. Он повернулся к своим монахам, властно взмахнул рукой и закричал: – «Soli Deo Gloria»[3]. Всем встать! Глубокий вдох! По моей команде! Один! Два! – Они запели. – Рот открыть! – орал им брат Джон. – Шире рот! Громче! Из желудка! Чтоб я вас услышал!

– Хватит! – тоже заорал я, прежде чем они допели первую строку. Я передал свой меч Осви, своему слуге, и подошел к очагу, чтобы согреться. – С какой стати, – обратился я к Уиллиболду, – я должен кормить поющих монахов?

– Нам нужно произвести впечатление, это важно, – ответил он, с сомнением глядя на мою заляпанную грязью кольчугу. – Мы же представляем Уэссекс, лорд, и мы должны показать всю роскошь двора Альфреда.

Вместе с монахами Альфред прислал знамена и хоругви. На одном красовался уэссекский дракон, на других были вышиты святые или другие священные изображения.

– Мы и эти тряпки потащим с собой? – спросил я.

– Конечно, – ответил Уиллиболд.

– А я могу взять с собой знамя с Тором? Или с Одином?

Уиллиболд вздохнул.