Гибель королей

– Достаточно прикончить Утреда, – сказал Фритьоф, – и Мерсия падет, а когда умрет Альфред, падет и Уэссекс. – Он улыбнулся. – Зачем кому-то спешить во Фризию, когда вокруг творятся такие дела?

– Я скучаю по дому, – ответил я.

– Перенеси свой дом сюда, – с жаром посоветовал Фритьоф. – Присоединяйся к ярлу Сигурду, и вскоре ты сможешь выбрать себе поместье в Уэссексе. Потом заведешь с десяток сакских жен и заживешь как король!

– Но ведь сначала мне придется убить Утреда? – с невинным видом осведомился я.

Фритьоф опять притронулся к амулету.

– Он умрет, – сказал он, и в его голосе не слышалось ни доли сомнения.

– Многие пытались убить его, – продолжал я. – Вот Убба, например!

– Утред никогда не противостоял ярлу Сигурду в бою, – сказал Фритьоф, – да и ярлу Кнуту тоже, а у ярла Кнута меч быстрый, как жало змеи. Утред умрет.

– Все умирают.

– Его смерть предопределена, – продолжал гнуть свое Фритьоф и, увидев мою заинтересованность, снова прикоснулся к молоту. – Есть колдунья, – пояснил он, – и она увидела его смерть.

– Где? Когда?

– Кто знает? – пожал он плечами. – Она-то знает, я полагаю, и именно это она и пообещала ярлу.

Я неожиданно ощутил странную ревность. Что, Эрсе и на Сигурде скакала верхом, как на мне? Но потом я подумал: Эльфаделль предсказала мою смерть Сигурду, но отказалась предсказать ее мне, и это означает, что либо она солгала одному из нас, либо та самая Эрсе, несмотря на ее божественную красоту, совсем не богиня.

– Ярлу Сигурду и ярлу Кнуту судьбой предназначено сразиться с Утредом, – продолжал Фритьоф, – и пророчество говорит, что ярлы победят, Утред погибнет, а Уэссекс падет. И все это означает, что ты, дружище, теряешь величайший шанс.

– Может, я и вернусь, – сказал я и подумал, что, возможно, однажды я действительно вернусь в Снотенгахам: ведь если мечта Альфреда объединить все земли, где говорят по-английски, станет реальностью, придется гнать датчан прочь из этого города и всех остальных между Уэссексом и неспокойной границей с Шотландией.

По ночам, когда затихали любители попеть в тавернах Снотенгахама и переставали брехать собаки, часовые, охранявшие корабли, приходили к нашим кострам и делили с нами еду и эль. Так повторялось три ночи подряд, а на утро следующего дня мои люди с песнями по каткам спустили «Дочь Тюра» на воды Трента.

Понадобился еще день, чтобы загрузить корабль балластом, и еще полдня, чтобы, перераспределив камни, слегка задрать нос судна и тем самым увеличить его скорость в походе. Я предполагал, что в днище обязательно появится течь – ведь все корабли протекают, – но к вечеру второго дня мы так и не обнаружили никаких признаков воды в трюме выше камней. Фритьоф сдержал слово и принес нам весла, и мы поднялись на несколько миль вверх по течению, а затем спустились вниз. Мы уложили мачту на две опоры, сложили на нее свернутый парус и загрузили свои пожитки на крохотную полупалубу на корме. Оставшиеся несколько серебряных монет я истратил на бочонок эля, два бочонка вяленой рыбы, на сухари, соленый бекон и огромную голову твердого, как камень, сыра, завернутую в холстину. Уже в сумерках Фритьоф принес нам вырезанную из дуба голову орлана, которой предстояло занять свое место на носу.

– Это подарок, – сказал он.

– Ты добрый человек, – совершенно искренне сказал я.

Он наблюдал, как его рабы перетаскивают голову на борт моего судна.

– Пусть «Дочь Тюра» служит тебе верой и правдой, – сказал он, дотрагиваясь до молота на шее, – и пусть твои паруса всегда наполняет ветер. Желаю вам целыми и невредимыми добраться до дома.

Я велел рабам установить голову на носу.

– Ты нам очень помог, – с благодарностью обратился я к Фритьофу, – и мне очень жаль, что я не могу должным образом вознаградить тебя. – Я предложил ему серебряный браслет.

– Он мне не нужен, – покачал он головой, – а тебе во Фризии серебро может понадобиться. Ты выходишь завтра утром?

– До полудня, – ответил я.

– Я приду попрощаться, – пообещал он.

– Сколько времени идти до моря? – спросил я.

– Дойдешь за два дня, – ответил он, – и когда выйдешь из Хумбера, иди чуть на север. Держись подальше от побережья Восточной Англии.

– А что, там неспокойно?

Он пожал плечами.

– Там рыщут суда в поисках легкой добычи. Йорик поощряет их. Держи курс прямо в открытое море и никуда не сворачивай. – Он поднял голову и посмотрел в чистое, без единого облачка небо. – Если хорошая погода продержится, ты будешь дома через четыре дня. Может, через пять.

– Есть новости из Сестера? – поинтересовался я.

Я опасался, что Сигурд узнал о моем обмане и уже возвращается сюда, но Фритьоф ничего нового не рассказал, и я решил, что Финан продолжает успешно водить яла за нос.

В ту ночь в небе была полная луна, и часовые снова пришли к причалу. «Дочь Тюра» пеньковыми канатами была привязана к «Птице света». Луна отбрасывала серебристую дорожку на поверхность реки. Мы угощали часовых элем, потчевали песнями и историями и ждали. Низко пролетела сипуха с белыми, как дым, крыльями, и я увидел в этом добрый знак.