Гибель королей

Это было единственное объяснение, которое я мог найти. У того, кто командовал этими датчанами, было меньше тысячи человек, и он не хотел потерять две-три сотни в сражении, которое не имело отношения к главному вторжению. Его задача состояла в том, чтобы задержать нас здесь и оттянуть другие силы саксов в долину Сеферна на то время, пока страну будут захватывать главные силы. Только вот откуда они двинутся? С моря?

– Кажется, Оффа говорил тебе… – начал Финан.

– Гаденыш плакал, – ожесточенно процедил я, – рыдал горючими слезами, чтобы убедить меня, будто говорит правду. Он сказал мне, что хочет отплатить мне за мою доброту, но я никогда не был добр с ним. Я платил ему, как и все остальные. А датчане, должно быть, заплатили гораздо больше за то, чтобы он вывалил на меня гору лжи.

Я опять не мог понять, прав ли я в своей догадке, но тогда почему датчане не выступают, чтобы уничтожить нас?

В центре их линии началось какое-то движение, щиты разомкнулись, и вперед выехало три всадника. Один держал ветку с листьями, знак того, что они хотят провести переговоры, у другого на голове был высокий шлем с серебряным гребнем и с плюмажем из перьев ворона. Я подозвал Мереваля и вместе с ним и Финаном прошел через нашу хлипкую линию обороны и по чавкающей земле направился к датчанам.

Человек с плюмажем оказался Хестеном. Его шлем был истинным произведением искусства, его опоясывал змей Миргарда[12], чей хвост опускался вниз и защищал шею, а пасть образовывала гребень, из которого и торчали перья.

– Ты надел шляпку своей женушки, – сказал я.

– Это подарок ярла Кнута, – сказал он, – того самого, который будет здесь к ночи.

– А я-то гадал, чего вы ждете, – хмыкнул я. – Теперь знаю. Вам нужна помощь.

Хестен улыбнулся, показывая, что прощает мне мои оскорбления. Человек с зеленой веткой держался в нескольких шагах позади него, а рядом с ним стоял третий парламентер. На нем тоже был шлем тонкой работы со множеством украшений, только нащечные пластины были выдвинуты вперед так, что я не видел его лица. Зато я обратил внимание на дорогую кольчугу, седло и ремень, отделанные серебром, а также на множество толстых, дорогих браслетов. Его лошадь нервничала, и он сильно ударил ее по шее, от чего животное попятилось. Хестен наклонился и погладил жеребца.

– Ярл Кнут несет с собой «Ледяную злость», – сообщил он.

– Ледяную злость?

– Свой меч, – пояснил Хестен. – Ты, лорд Утред, и он будете биться между ветвей лещины. Это мой подарок ему.

Кнут Ранульфсон считался величайшим мечником среди датчан, магом меча, человеком, который убивал с улыбкой. Кнут гордился своей репутацией. Признаться, я ощутил холодок страха. Поединок на пятачке, ограниченном ветками лещины, – это ритуальный бой, и он должен закончиться чьей-то смертью. Такой поединок превратится в демонстрацию мастерства Кнута.

– Для меня будет огромным удовольствием убить его, – сказал я.

– Но разве твои ангелы не предрекали, что умереть придется тебе? – с наигранным удивлением произнес Хестен.

– Мои ангелы?

– Умная идея, – сказал он. – Младший Сигурд привез их к нам. Двух очень красивых девиц! Он в полной мере насладился ими! И почти все наши люди.

Значит, всадник, пришедший с Хестеном, это сын Сигурда, тот самый щенок, который хотел биться со мной в Сестере. Значит, налет на Турканден был его рук делом, его затеей как командира, хотя я не сомневался, что отец отправил с ним более опытных и мудрых людей, чтобы те уберегли мальчишку от роковых ошибок. Я вспомнил, как мухи вились над телом Лудды, я вспомнил грубо нарисованного ворона на римской штукатурке.

– Когда ты сдохнешь, щенок, – обратился я к нему, – я позабочусь о том, чтобы в твоей руке не оказалось меча и чтобы ты отправился к Хель. А потом погляжу, как тебе там понравится.

Сигурд Сигурдсон стал вытаскивать меч. Он вытаскивал его медленно, как бы показывая, что вызов брошен, но отвечать на него не обязательно немедленно.

– Его зовут «Огненный дракон», – сказал он, выставляя меч острием вверх.

– Меч для молокососов, – презрительно скривился я.

– Я хочу, чтобы ты знал, как зовут меч, который пронзит тебя, – сказал он и пришпорил своего жеребца, как будто хотел затоптать меня. Однако животное попятилось, и Сигурду пришлось вцепиться в гриву, чтобы не вывалиться из седла. Хестен опять наклонился и взял жеребца за повод.

– Убери меч в ножны, лорд, – сказал он мальчишке и улыбнулся мне. – У тебя до вечера есть время, чтобы сдаться, – предупредил он, – и если ты не сдашься, – его голос зазвучал жестче, – тогда вы умрете все до одного. Но если ты сдашься, лорд Утред, мы пощадим твоих людей. До вечера! – Он развернул свою лошадь и потянул за собой жеребца Сигурда. – До вечера! – повторил он и ускакал.