Гибель королей

– Тебе предложено подождать здесь, господин, – сообщил Годрик, указывая на дверь.

Мы зашли в комнату без окон. Из мебели здесь имелось две лавки и стол, на стене висело распятие. Люди Годрика остались снаружи и, когда я собрался выйти, преградили мне путь копьями.

– Мы хотим есть, – заявил я, – и выпить. А еще нам нужно ведро, чтобы пописать.

– Мы арестованы? – спросил Осферт после того, как нам принесли еду и ведро.

– Похоже на то.

– А почему?

– Не знаю, – ответил я.

Я поел хлеба и твердого сыра, а затем лег на влажный земляной пол и попытался заснуть.

Стемнело, когда вернулся Годрик. Он все еще держался учтиво.

– Пойдем со мной, господин, – пригласил он.

Мы прошли через знакомый двор в один из малых залов, где в очаге ярко горел огонь. На стенах висели кожаные драпировки с изображениями различных святых западных саксов. В дальнем конце зала стоял стол, застланный голубой скатертью, и за ним сидело пять церковников. Трое были мне не знакомы, зато двоих я узнал, и оба не числились среди моих друзей. Один – епископ Ассер, мстительный валлийский священник, наперсник Альфреда, другой – епископ Эркенвальд. Они сидели по обе стороны от узкоплечего человека с седыми волосами вокруг выбритой тонзуры и остреньким, как у голодной куницы, личиком. Облик дополнял длинный нос, умные глаза и тонкие, слегка вздернутые губы, которые обнажали кривые зубы. Еще два священника, помоложе остальных, сидели по торцам стола. Перед каждым стояла чернильница с пером и лежала стопка пергамента. Они, судя по всему, оказались здесь, чтобы делать записи.

– Епископ Эркенвальд, – поприветствовал я его и перевел взгляд на Ассера. – Кажется, я тебя не знаю.

– Сними с его шеи молот, – приказал Ассер Годрику.

– Дотронешься до молота, – предупредил я стражника, – и я поджарю твою задницу на огне.

– Хватит! – Голодная куница хлопнула ладонью по столу так, что чернильницы подпрыгнули. Два священника-писаря стали быстро что-то строчить. – Я Плегмунд, – объявил он.

– Главный колдун Контварабурга? – уточнил я.

Он уставился на меня с явной неприязнью, затем подвинул к себе лист пергамента.

– Тебе придется кое-что объяснить, – заявил он.

– И на этот раз никакого вранья! – сурово сообщил Ассер.

Много лет назад в этом самом зале витан устроил мне допрос по поводу преступлений, в которых, если говорить по правде, я был виновен. Главным свидетелем моих преступлений был Ассер. Во время того допроса я лгал напропалую, и епископ знал это. С тех пор он презирал меня.

Я хмуро посмотрел на него.

– Как тебя зовут? – спросил я. – Ты напоминаешь мне кое-кого. Он был валлийским негодяем, жалким куском дерьма, но я убил его, так что ты не можешь быть им.

– Господин Утред, – устало проговорил епископ Эркенвальд, – прошу тебя, не оскорбляй нас.

Мы с Эркенвальдом недолюбливали друг друга, но в былые времена епископ Лундена показал себя эффективным управляющим и не стоял у меня на пути в период битвы при Бемфлеоте, более того, своим организаторским талантом внес немалую лепту в победу.

– Каких объяснений вы хотите? – спросил я.

Архиепископ Плегмунд подвинул к себе свечу, чтобы лучше было видно пергамент.

– Нам рассказали о твоей деятельности этим летом, – начал он.

– И вы хотите поблагодарить меня, – усмехнулся я.

В меня впился его холодный, острый взгляд. Плегмунд прославился своим аскетизмом, он отказывал себе в любых удовольствиях, будь то еда, женщины или роскошь. Он служил своему богу, создавая себе неудобства, молясь в уединении и ведя отшельнический образ жизни. Почему люди восхищались им, я не понимал, но христиане говорили о нем с благоговейным восторгом, особенно когда он отринул отшельничество, чтобы стать архиепископом.

– Весной, – продолжил он высоким, визгливым голосом, – у тебя состоялась встреча с человеком, который называет себя ярлом Хэстеном, после этой встречи ты поехал на север в земли, которыми владеет Кнут Ранулфсон, а потом ты побывал у ведьмы Эльфаделль. Оттуда ты отправился в Снотенгахам, занятый Зигурдом Торрсоном, а затем снова встретился с ярлом Хэстеном.

– Все верно, – беспечно сказал я, – только ты кое-что упустил.

– Вот опять ложь, – фыркнул Ассер.

Я посмотрел на него:

– Тебя мать в детстве табуреткой шандарахнула по голове?

Плегмунд снова ударил ладонью по столу:

– Что мы упустили?

– Один маленький правдивый фактик о том, что я сжег флот Зигурда.

Все это время Осферт ощущал, как усиливается враждебная атмосфера в зале, и его беспокойство росло. Наконец он не выдержал и, не сказав мне ни слова, вышел. Ни от кого из тех, кто сидел за столом, не последовало никаких возражений. Бастард их не интересовал, им нужен был я.

– Да, мы знаем, что флот был сожжен, – сказал Плегмунд, – и знаем причину.

– Расскажите-ка.

– Это был знак данам, что пути назад у них нет. Зигурд Торрсон уверяет своих сторонников, что их жребий – захватить Уэссекс, и в доказательство этого он сжег собственные корабли.

– И вы верите в это? – поинтересовался я.

– Это правда, – отрезал Ассер.