Гибель красных моисеев. Начало террора. 1918 год

«Из опроса арестованных и свидетелей по этому делу выяснилось, что расстрел Перельцвейга сильно подействовал на Леонида Каннегисера. После опубликования этого расстрела он уехал из дому на несколько дней — место его пребывания за эти дни установить не удалось».

Действительно, Леонид Каннегисер знал и Перельцвейга и, возможно, Кудрявцева и Арнаутовского.

Более того…

В деле Каннегисера есть показания студента Бориса Михайловича Розенберга о том, что Леонид говорил ему:

«К моменту свержения Советской власти необходимо иметь аппарат, который мог бы принять на себя управление городом, впредь до установления законной власти в лице Комитета Учредительного собрания, и попутно сделал мне предложение занять пост коменданта одного из петроградских районов. По его словам, такие посты должны организовываться в каждом районе. Район предложил выбрать самому. На мой вопрос, что же я должен буду сейчас делать на названном посту, он ответил: “Сейчас ничего, но быть в нашем распоряжении и ждать приказаний”. Причем указал, что если я соглашусь, то могу рассчитывать на получение прожиточного минимума и на выдачу всех расходов, связанных с организацией»^{238}.

И хотя Каннегисер набирал штат будущих комендантов городских районов, а Перельцвейг лишь будущих солдат, нетрудно заметить сходство методов. Деньги они обещали сразу по получении согласия, а дальше завербованные должны были находиться «в нашем распоряжении», чтобы в нужный момент перерезать телефонный провод, снять часового или же принять на себя управление городским районом…

Конечно, можно предположить, что все это — игра «в казаки-разбойники», только в варианте 1918 года, но, судя по показаниям Перельцвейга, на игру это не похоже. Скорее всего, такое задание и Перельцвейгу, и Каннегисеру было дано организацией, к которой они принадлежали.

Что это была за организация — неизвестно…

Вера Владимирова в работе «Год службы социалистов капиталистам»^{239} приводит воспоминания члена Центрального комитета партии народных социалистов Игнатьева:

«В конце марта 1918 года ко мне обратился Л.А. Кенигиссер (так в тексте. — Н.К.) от имени группы беспартийного… офицерства с просьбой организовать для них военный и политический штаб. В каждом районе города они имели свои комендатуры. Я предложил им созвать на совещание комендантов районов и наиболее видных членов организации. Они мою политическую платформу, основным лозунгом которой был созыв нового учредительного собрания, приняли. И я взял на себя политическое руководство и решил сорганизовать для них военный штаб»…

Из бумаг, изъятых при обыске в квартире Каннегисеров, явствует, что Л.А. Каннегисер, как и В.Б. Перельцвейг, был связан с Всемирной сионистской организацией.

Какую цель преследовала эта организация, поручая Каннегисеру и Перельцвейгу создание сети подпольных комендатур и дружин, которые потом Каннегисер пытался всучить члену Центрального комитета партии народных социалистов Игнатьеву, неизвестно… Но очевидно, что Леонида Каннегисера не могла не угнетать бесцельность принесенной жертвы. Более того, он не мог не понимать, что вольно или невольно, но это он и заманил девятнадцатилетних мальчишек под расстрел.

О таинственных взаимоотношениях Моисея Соломоновича Урицкого и Леонида Акимовича (Иоакимовича) Каннегисера мы еще будем говорить, пока же отметим, что, подписывая 11 июля 1918 года ордер на аресты в Михайловском артиллерийском училище, Моисей Соломонович подписывал ордер на убийство самого себя.

И как ни странно, но трудно отделаться от ощущения, что он и сам догадывался об этом. От этого, предстоящего, он и пытался оградиться пьяными каракулями, зафиксировавшими, что он — небывалый случай в истории ЧК! — отказался участвовать в голосовании по расстрелу В.Б. Перельцвейга.

И ведь когда он надумал заняться этой казуистикой?

Во второй половине августа 1918 года!