Гибель линкора «Бисмарк». Немецкий флагман против британских ВМС. 1940-1941

Он больше не слушал. Вскочил и, не прощаясь, пошел назад по длинной темной улице, но уже не спешил, как несколько минут назад. Теперь его целью был бар «Какаду». Швейцар посмотрел на него с подозрением. Матросы редко посещали это дорогое заведение. Пенцлау сдал свою шинель в гардероб и пошел по узкому коридору. Он беззвучно шагал по мягкой дорожке. На стенах висели зеркала. В них отражалось бледное лицо матроса. Он прошел через вестибюль. Сильно накрашенные девицы общались с офицерами, которые посматривали на него так же подозрительно, как и швейцар.

Пенцлау подошел к маленькому бару. За ним сидели две девицы. Та, что справа, оказалась Эммой. Она взгромоздилась на стойку, закинув одну ногу на другую, и курила сигарету, вставленную в длинный мундштук. На ней было платье, которое Пенцлау раньше никогда не видел, тонкое, короткое, из дешевого красного шелка. Она разговаривала с мужчиной, наклонившимся к ней. Эмма ударила его по руке, но тот только улыбнулся. Это была довольная улыбка.

Пенцлау сел за стойку. Эмма придвинула к нему меню.

– Что будете заказывать? – поинтересовалась она заученно.

И вдруг узнала его. Наигранная улыбка исчезла, сигарета в губах задрожала. Ею овладел страх.

– Ты, – произнесла она хриплым голосом. Эмма нервно поигрывала серебряным шейкером для коктейля, хотя его никто не заказывал.

Мужчина, сидевший напротив нее, внезапно заторопился. Встал, бросил коротко «До свидания» и ушел, даже не оплатив счет. Он избегал взгляда нового посетителя, как будто совесть его была нечиста. Сначала шел не спеша, но, удалившись на несколько метров, явно ускорил шаг.

– Почему ты не написал мне об отпуске? – поинтересовалась Эмма.

– Почему ты не сообщила мне, что работаешь в ночном баре?

– Мне нужно было чем-то заняться… Была такая скука. Я не могла больше находиться одна.

– Когда-то тебе у нас нравилось.

– Когда-то все было по-другому, – сказала она.

– Вот как, – произнес он. Его голос прозвучал глухо и невесело.

Ему пришлось ждать три часа. Наблюдать, как в бар заходили офицеры, брезгливо его оглядывали, отпуская сальные шутки в адрес Эммы. Он видел, как она улыбалась, перебрасывая нога на ногу, льнула к ним и не отказывалась от спиртного. Слышал пошлые слова и дешевые остроты. «Нет, Эмма не моя жена, – думал он. – Она стала совсем чужой. Это женщина, с которой я не хочу иметь ничего общего».

Они молча шли бок о бок в холодной утренней дымке к их дому. В окне показалась и исчезла тень фрау Мейерлинг. Они поднялись по лестнице и вошли в квартиру. Но там находился какой-то мужчина.

Неделя тянулась очень медленно. В голове Пенцлау неожиданно возникла мысль о немедленном отъезде. Однако он не хотел, чтобы его сослуживцы заметили в его поведении что-то неладное. Хотел скрыть свой позор.

Она проводила его до станции, стоя у вагона, переминаясь с ноги на ногу, будто хотела скорее избавиться от него. Разговор был ни о чем. Никто из них не хотел выяснения отношений. Все было кончено.

Поезд отошел от станции. Пенцлау смотрел в окно, пока мог видеть Эмму. Она, не задерживаясь, поспешила с перрона.

Пенцлау вернулся на «Бисмарк», который собирался в свой первый поход. Он даже обрадовался, когда услышал, что корабль уходит в море.

– Пойдем! – вернул его к действительности голос Бауэра 2-го. – Не сиди как мумия! Нельзя просто ждать, когда отбросишь копыта!

Старший матрос мгновенно пришел в себя. Окинул взглядом лежащие повсюду трупы товарищей. Ему показалось, что они закружились вокруг него с искаженными зелеными лицами. Пенцлау глядел сквозь кровавую пелену, сжимал губы и почти с интересом наблюдал за разрывами снарядов. Видел, как гибли товарищи справа и слева от него.

– Моя жена… это была она, – бормотал он себе под нос.

Переживания старшего матроса Пенцлау длились чуть больше часа.

Затем в него попал снаряд.

Ручейки липкой крови медленно текли сквозь щели в люках и по трапам попадали в межпалубные помещения, где скапливались в ужасные цветные лужи. Она принадлежала погибшим, умирающим, искалеченным – офицерам, старшинам, матросам, лежавшим в беспорядке десятками и сотнями, с восковыми лицами и широко раскрытыми глазами между устремленными вдаль жерлами орудий. Море, посылавшее волны через борт корабля, смывало эти ужасные следы и уносило десятки трупов.

Те матросы, которые поднимались на палубу из освещенного электрическим светом и обогретого трюма корабля, в ужасе вскрикивали, блевали и убегали назад… туда, где не было возможности спастись. Но была ли вообще такая возможность?

Британские орудия продолжали грохотать, к «Бисмарку» неслись новые снаряды. Моряков германского флагмана продолжали разить осколки, они молча падали и умирали. Старший матрос Граблер присоединился к группе выживших в мясорубке сослуживцев – членов команд смертников. Кресла и столы были разбиты. Корабельную кассу опрокинули на пол, вокруг валялись запачканные кровью банкноты.