Гибель миссии «Инкассация»

Рано утром Алексей разбудил Ефимова и, наскоро позавтракав, они двинулись в путь, сами не зная, к какой точке географических координат приведёт их судьба. Сверяясь с военной картой из офицерского планшета, оба до сих пор не представляли, где, по их мнению, они находятся. Ни одного знакомого ориентира. Этого могучего лесного массива просто не существовало. Не должно было существовать. Как назло взбесились и компасы. У Руднева он был прикреплён к планшету, а у Андрея Степановича был встроен в массивные наручные часы, разглядывая которые вечером у костра, Алексей дивился их незнакомой и совершенной технологией.

- Впервые такие вижу! – с восхищением произнёс он тогда. – Оно и немудрено, каким прогрессом шагнула наша цивилизация за полсотни лет!

Сейчас оба компаса бешено вращались, показывая непонятную аномалию, словно оба путника находились в центре мощных магнитных полей.

- Очевидно, портал перемещения занимает здесь гораздо крупнее территорию, нежели мы предполагали, - констатировал Ефимов. - Такой, своеобразный себе купол, накрывающий участок нашей выброски.

- Полагаете, что мы находимся под каким-то магнитным давлением?

- Давление, гравитация, антимир, параллельное пространство, иное измерение… - махнул он рукой. - Как хочешь это называй, Лёша. Тут я бессилен.

Капитан уже было хотел задать следующий вопрос, как вдруг внезапно что-то изменилось.

Вначале они не поняли, в чём дело, продолжая увязать в снегу, неся на себе рюкзаки и скрученные в скатку одеяла. Затем прислушались. Тишина леса, казалось, отступила куда-то в сторону.

- Слышишь? – остановившись и подняв палец, прошептал Ефимов.

Алексей встал как вкопанный и с напряжением прислушался. Где-то далеко за соснами раздавались едва различимые, но до боли знакомые звуки.

- Вроде, как собаки лают. И петухи слышны.

Ефимов кивнул:

- Мы выходим к какому-то селению. Как там у тебя по карте?

- А чёрт его знает! Компасы-то не работают. Я потерял ориентировку ещё при выброске с парашютом. Ни одного знакомого ориентира, чтоб их черти съели! Когда последовал за вашим транспортом, вынырнувшим из непонятной тучи, мой «ишачок» находился над левым берегом Ладоги. Мы вели бой с немцем как раз над проложенной «дорогой жизни». Потом, очевидно, нас с вами швырнуло в иную местность, и уже, когда приземлился, я не знал, где нахожусь.

- Следовательно, никакого селения у тебя на карте не обозначено?

- Так точно. Как, впрочем, и самого леса.

- Что ж… - поправил рюкзак старший группы. – Мы всё равно хотели увидеть людей. Хоть каких-нибудь людей, - с ударением добавил он. - Значит, пойдём на эти звуки.

- Я на всякий случай приготовлю пистолет, - взвёл курок Руднев. – Кто его знает, вдруг там всё-таки немцы.

- Правильно. Безопасность не помешает. Дойдём до опушки и оглядимся из-за деревьев. На месте сообразим, как вести себя дальше.

Спустя минуту они продолжили путь, стараясь идти друг за другом. Впереди, как более молодой, продвигался капитан, за ним нога в ногу шёл Ефимов. Стали попадаться следы деятельности человека. Вырубленные топорами просеки, уже порядком занесённые снегом, едва заметные тропинки, сваленные в кучи большие охапки хвороста.

- Не похоже это на наши с вами времена, верно? – заключил Алексей. – Даже для моего времени всё выглядит как-то примитивно.

- Погоди! – внезапно остановил его Ефимов, дёргая сзади за ткань парашюта. – В таком виде нас тут примут за кого хочешь. Вплоть до сбежавших заключённых.

- У меня уцелели документы.

- А мои остались в сгоревшей кабине. Не в этом суть. Если всё же будут немцы, то нам и документы не понадобятся. Если же кто-то другой…

Договорить он не успел. Из-за ближайших сосен показался силуэт, пробиравшийся среди снегов по едва различимой тропинке. Оба путника вжались в деревья, не зная, как поступить.

Это была женщина, несущая на спине охапку хвороста. Одежда, в которую она была облачена, сразу вызвала полное недоумение. Смесь поношенного тряпья, поверх которого мешком висел потрёпанный тулуп неизвестной формы. Ефимов был удивлён, но вспомнил из истории, как одевались жители блокадного Ленинграда в зиму сорок второго года. Алексей хоть и изумился столь нелепому одеянию, но тоже вспомнил, как однажды на их перевалочный пункт из Ленинграда доставили едва живых от голода матерей с младенцами. Все они были в похожих обносках и еле держались на ногах. К тому же, пролетая зачастую над хмурыми и пустынными кварталами могучего не сдающегося города, он мельком замечал едва передвигающихся жителей в таких же рваных одеяниях.

- Она нас не видит, - прошептал он. – Что будем делать, Андрей Степанович?

- Ну, раз на немца не смахивает, - усмехнулся тот, - тогда выйдем и представимся партизанами.

- Уверены? Может, вначале понаблюдаем из-за деревьев?