Гибель Пушкина. 1831–1836

— Уверяю вас, что не Пушкина-с.

— Подите, сударь! Да кто, кроме Пушкина, в состоянии написать у нас такие стихи?

И читатель стал тут же читать нам вслух следующие стихи из «Вастолы», постепенно воодушевляясь их красотами.

«Мещанка мать его, вдова весьма честная,
Уж несколько годов прядением промышляя,
Кормила тем себя и милого сынка.
Ее рабочая, проворная рука
Не знала никогда покоя и вприсядку
Трескучую свою вертела самопрядку;
Вертела у окна при солнечном луче,
Вертела при свече,
Вертела при лучине,
Не мысля о кручине;
Но слезно и за то всегда благодаря
Небесного Царя,
Когда на очажке для варева какого
Горело у нее обеденной порой
Немного хворосту сухого,
От коего потом все угли кочергой
Скорей вгребала в печь, чтоб в бедности за делом
Хоть было ей тепло в приюте устарелом.
При тихой жизни, толь святой,
Как ныне редкия на свете
Живут, оставшися вдовой,
Имея легкий труд в предмете…
Одна гн[ять]кла ее тоска,
Одна заботила кручина,
Что от Перфонтьюшки, любезного сынка.
Хоть он и дюжий был детина.
Ни шерсти нет, ни молока».

— Кто у нас в состоянии, — торжественно сказал читатель, произнесши последние стихи с непритворным энтузиазмом, — кто у нас в состоянии так написать, кроме Пушкина?

Книгопродавец улыбался.

Читатель бросил с гневом ассигнацию на прилавок и, не дожидаясь сдачи, побежал из магазина. Я слышал еще, как он говорил у дверей: «Да я знаю наверное, что это Пушкина книга! Вот, нашли кого дурачить!»

После этого я не смел и сомневаться, чтобы «Вастола» не была действительно произведением А. С. Пушкина. Не вдаваясь в объяснения с книгопродавцами, я важно потребовал для себя одного экземпляра, заплатил деньги и ушел.

Я читал «Вастолу». Читал, и вовсе не сомневаюсь, что это стихи Пушкина. Пушкин дарит нас всегда такими стихами, которым надобно удивляться, не в том, так в другом отношении.