Гибель С. А. Есенина. Исследование версии самоубийства

Эта рана очень неудобна сторонникам версии самоубийства поэта, поэтому она не зафиксирована в официальных документах: ни в акте осмотра, ни в акте вскрытия тела. Люди, оформлявшие версию самоубийства поэта, сделали вид, будто этой раны не существует, поскольку иначе пришлось бы объяснять ее происхождение. В декабре 1925 года на это никто не решился.

В 1993 году сотрудники Бюро Главной судебно-медицинской экспертизы Минздрава России провели экспертизу фотографий и посмертных масок. По поводу углубления под правой бровью они написали, что это лишь «круглое темное пятно на верхнем веке правого глаза, образование которого может быть объяснено высыханием вершины кожной складки, сформировавшейся от смещения кожи вниз вправо при контакте лица с цилиндрическим предметом»[231].

К сожалению, это объяснение противоречит результатам того эксперимента, который они провели. Они прикладывали стальную трубу к пластилиновой маске лица Есенина и смотрели, какие последствия при этом образуются. Никакой кожной складки в форме круга не образовалось[232]. Это означает, что их вывод ничем не обоснован и представляет собой голословное утверждение. А их стремление выдать воронкообразное углубление, сужавшееся книзу, за выступавшую наружу кожную складку они смогли подкрепить с помощью фотографий, сделанных после вскрытия тела и реставрации ран на лице Есенина.

Фактически экспертами Минздрава была произведена подмена исходного объекта исследования его вторичными видоизменениями. При этом исследование заведомо искаженного объекта могло привести только к заведомо искаженным результатам.

Предположение о том, что воронкообразное углубление под правой бровью могло быть входным отверстием от пули, выпущенной из нагана (калибр 7,79–7,82 мм), отвергается судмедэкспертами. Ряд судмедэкспертов, с которыми приходилось разговоривать на эту тему, утверждают, что рельеф отверстия под правой бровью Есенина не похож на входное отверстие от пули. Это вполне возможно, поскольку детали рельефа, характерные для входного отверстия пули, могли быть искажены длительным прижатием лица Есенина к трубе парового отопления. Также, по мнению судмедэкспертов, по фотографиям невозможно определить, чем именно является это образование на лице Есенина, и невозможно ответить на вопрос, имеет оно прижизненный или посмертный характер. Для них это не более чем темное пятно неизвестного происхождения. Судмедэксперты отвергают предположение о пулевом отверстии еще и потому, что при таком ранении должно быть повреждение мозга и наличие выходного отверстия. Однако согласно официальному сообщению: «Вскрытием установлено, что никаких аномальностей в мозгу Есенина не было»[233]. В акте вскрытия, приложенном к следственному делу, сказано: «Мозговые оболочки напряжены; твердая оболочка мутноватая; мозг весит 1920 грамм; сосуды основания мозга в норме; в боковых желудочках небольшое количество прозрачной жидкости; вещество мозга на разрезах блестит, на разрезах быстро выступают кровяные точки», то есть ни повреждений в мозгу, ни выходного отверстия пули не отмечено.

Сторонники версии убийства возражают: можно ли верить официальным сообщениям, если это круглое углубление под правой бровью даже не зафиксировано ни в акте осмотра, ни в акте вскрытия тела? Синяк под глазом и царапины на левой кисти руки отмечены, а дырки под правой бровью почему-то официальные представители не заметили, хотя поэт Н. Л. Браун, присутствовавший в пятом номере «Англетера» 28 декабря 1925 года и помогавший выносить тело Есенина из гостиницы для отправки в покойницкую, утверждал, что под правой бровью у Есенина было глубокое проникающее ранение[234].

Нет ни одной фотографии, на которой мертвый Есенин был бы изображен со спины, хотя такую фотографию могли сделать перед снятием его тела из петли или на прозекторском столе в Обуховской больнице. Поэтому не имеется никакой визуальной информации о состоянии затылочной части его головы. Между тем в воспоминаниях художника П. Мансурова, писавшего портрет мертвого Есенина в покойницкой Обуховской больницы, присутствует странная фраза, которая заставляет подозревать, что с затылочной частью головы Есенина было не все в порядке. П. Мансуров написал, что во время транспортировки тела Есенина из «Англетера» в Обуховскую больницу, голова покойного ударялась затылком о мостовую[235]. Сам Мансуров не видел, как тело Есенина везли на дровнях, поэтому данная фраза не может быть результатом его собственных наблюдений. К тому же, по свидетельству Ин. Оксенова, тело Есенина на дровнях лежало головой вперед[236], и значит, голова биться о мостовую не могла. Но, может быть, Мансуров лишь неправильно указал причину травмы, которую он заметил на затылке Есенина? И на самом деле его фразу следует понимать как свидетельство о наличии такой травмы? В этом случае версия о сквозном пулевом ранении Есенина в голову может получить поддержку.