Гибель советского кино. Интриги и споры. 1918-1972

Между тем либеральная критика не могла оставить без внимания подобные премьеры. К тому времени полемика между либералами и державниками в советской прессе, стреноженная властями, несколько поутихла (во всяком случае бурных дискуссий, вроде тех, что бушевали в конце 60-х годов, уже не было) и если порой и возникала, то чаще всего развивалась по канонам полуподпольного творчества: то есть мысли выражались скорее иносказательно, чем напрямую. Однако в случае с «Даурией» все получилось наоборот: в рецензии, посвященной фильму, в самом популярном киношном журнале «Советский экран» (в отличие от другого киношного журнала «Искусство кино», который считался элитарным, интеллигентским, «СЭ» был народным изданием с тиражом в 1 миллион 540 тысяч экземпляров) фильм в открытую был назван неудачным. Впрочем, удар по картине был нанесен с соблюдением плюрализма, поскольку предваряла эту статью другая, обзорная, которая была выдержана в державном духе и даже носила вполне характерное название – «Русское кино». Статья принадлежала перу известного кинокритика Ростислава Юренева и была приурочена к грядущему в декабре 1972 года юбилею – 50-летию образования СССР (номер журнала вышел за месяц до этого торжества). Приведу из нее лишь несколько отрывков:

«Быть первым среди равных не только честь, но и большая ответственность.

Эту ответственность за развитие и расцвет всех братских кинематографий народов Советского Союза приняла на себя русская кинематография, русское кино. Им созданы тысячи фильмов, им выдвинуты сотни славных имен, им пройден большой и нелегкий путь. И как ни напрягай память, как ни старайся даже мелочи не упустить, нельзя найти на этом пути следов национальной ограниченности и шовинизма, следов неприязни или ненависти к другим народам, призывов к захватам и уничтожению. Несвойственны великому русскому народу эти презренные черты.

Любовь к своей земле, к своей истории, к своим обычаям и традициям всегда сочетал русский народ с уважением и интересом к другим, соседним народам, будь они малы или велики, слабы или могучи, бедны или богаты. И это исконное качество, без которого немыслим интернационализм, осветило всю русскую художественную культуру и, в частности, русское кино...

В дореволюционной России не было условий для развития кинематографии других народов, кроме русского. Но все же были сделаны первые шаги для создания польских, украинских, грузинских, еврейских кинокартин. И в этих начинаниях участвовали также и русские кинематографисты...

Великая Октябрьская социалистическая революция поставила перед молодым искусством кино совершенно новые и величественные задачи – служить просвещению широких народных масс, участвовать в создании и укреплении Советского государства, утверждать и распространять идеи социализма...

К середине двадцатых годов в Москве выдвинулись мастера, чьи имена прогремели на весь мир, имена новаторов, революционеров. Кулешов, Вертов, Эйзенштейн, Пудовкин создали новый язык киноискусства, открыли новые возможности, жанры, приемы. Они воспели революцию в фильмах, революционных не только по содержанию, но и по форме. Новаторство нередко выражалось в отрицании традиций, в дерзком, порою мальчишески задорном пренебрежении к опыту прошлого. Поэтому их неразрывность с русской художественной культурой была установлена не сразу. Американская тематика картин Кулешова, немецкая фамилия Эйзенштейна порою мешали понять, что и тот и другой художник глубоко русские. Да и мог бы разве Эйзенштейн так страстно воспеть подвиг русского пролетариата в «Стачке», «Броненосце „Потемкине“ и „Октябре“, так глубоко и горько постичь противоречия русской деревни в „Старом и новом“, не восприняв всем своим существом пафос русской действительности? Очевидна связь Эйзенштейна и Вертова с Маяковским, а Пудовкина с Горьким. Эйзенштейн был учеником Мейерхольда, а Пудовкин работал над применением системы Станиславского в кино. Но если вдуматься, станет очевидна зависимость поэтики эпопей Эйзенштейна от народной трагедии Пушкина, а образность Пудовкина станет в зависимость от Толстого. Так русская революционная кинематография, погрешив на словах нигилизмом, на деле продолжила русскую национальную художественную традицию. И эту традицию укрепил приход в кино русских советских писателей: Алексея Толстого, Бориса Лавренева, Ольги Форш, Юрия Тынянова и других...