Гибель советского кино. Интриги и споры. 1918-1972

«Переехав в столицу (это случилось в 1970 году. — Ф. Р.), я не только лишился друзей, но и вообще попал в другую творческую атмосферу. Кланы, группы и группочки, салоны элиты образовывались по пристрастиям и интересам. Но я не мог примкнуть ни к одному из них, чтобы не попасть в зависимость, и, будучи веселым и общительным на службе, за пределами ее жил этаким бобылем. Отношения между творческими работниками и партийным руководством складывались весьма необычным образом. Режиссура относилась к нам, представляющим идеологическую структуру в государственном руководстве, в лучшем случае пренебрежительно, а то и презрительно, считая неспособными постичь тайны искусства, зацикленными на партийных догмах. Наиболее образно высказался «об эстетическом отношении искусства к действительности» известный режиссер Эльдар Рязанов. В речи на пленуме Союза кинематографистов он так сформулировал творческое кредо:

— Все мы — айсберги и видны на поверхности лишь в одной седьмой части, а что думаем на самом деле, этого никто не знает.

И дальше следовали рассуждения о том насилии, которое, руководствуясь принципом партийности искусства, «начальство» совершает над творческими работниками. Особо жестокой критике подверглась практика приемки фильмов, требования поправок и т. д.

Меня, в общем, не удивило то, что наружу был вытащен призыв к свободе творчества и отвержению партийного руководства искусством. Об этом толковали за «рюмкой чая» и без оной на всех кухонных посиделках. Поразило, что, признаваясь в собственном двоедушии и лжи, Рязанов облил грязью всех творческих работников, и никто из присутствующих на пленуме не пытался даже отереть лицо. Но я-то знал немало ребят, искренне верящих в то, что они утверждали своим творчеством. Были и приспособленцы — люди с двойной моралью. Я не мог не выступить против и, хотя получил немало аплодисментов, думаю, также немало приобрел врагов…»

Единство творческой интеллигенции подрывала и еврейская иммиграция, которая с каждым годом увеличивалась (в 1970 году из СССР уехало 13 тысяч 200 евреев, спустя год — 28 тысяч 800, а в 1972 году эта цифра составит 25 тысяч 400). По этой причине еще более резко сократился прием абитуриентов-евреев во все советские вузы, в том числе и в творческие (в тот же ВГИК). Как заметил по этому поводу один из руководителей Госкино: «Мы не будем готовить кадры для сионистского государства». Все это, конечно, только подстегивало многих остающихся в стране евреев к выезду из страны.

Свою существенную роль в этом процессе играли западные идеологические центры, которые изо всех сил старались расписать жизнь на Западе как сплошной рай. На самом деле никаким раем там и не пахло, и большинству отъезжантов пришлось ощутить это на собственной шкуре. Взять, к примеру, популярного советского киноактера Юлиана Панича.

Слава пришла к нему еще в середине 50-х годов, когда он снялся в фильме «Педагогическая поэма». Затем фильмы с его участием стали выходить на широкий экран один за другим, причем в большинстве из них он играл положительных героев — честных и принципиальных советских юношей, дерзновенно строящих лучшее общество на земле. Такие образы он создал в фильмах «Разные судьбы», «За власть Советов!» (оба — 1956), «Всего дороже» (1957), «Кочубей» (1959) и др. В конце 60-х годов Панич стал совмещать актерскую профессию с режиссерской и снял несколько фильмов: «Дорога домой» (т/ф; 1968), «Проводы белых ночей» (1969).

Все эти годы у Панича не было каких-либо принципиальных расхождений с властью и никуда уезжать из страны он не собирался. Более того, в начале 70-х годов даже взялся ставить на телевидении фильм о работе советских разведчиков, который патронировал КГБ. Последний факт наглядно демонстрировал то, что даже такое ведомство, как Комитет госбезопасности, несмотря на серьезность ситуации с еврейской эмиграцией, не считал поголовно всех евреев людьми неблагонадежными. Например, именно еврей Юлиан Семенов (Ляндрес) считался самым главным «гэбэшным» писателем в стране (писал романы во славу КГБ), а в кинематографе таким человеком был режиссер Игорь Гостев, который с 1972 года стал снимать фильмы на эту же тему: начал с «Меченого атома», а затем перешел на экранизации книг зампреда КГБ Семена Цвигуна, сняв на их основе целую трилогию о подвигах партизанского отряда под командованием майора Млынского. Так что и Юлиан Панич вполне мог вписаться в эту компанию, однако выбрал иной путь.

Все началось со встречи с режиссером Михаилом Каликом (тем самым, который одним из первых советских кинематографистов эмигрировал из СССР). За некоторое время до своего отъезда Калик случайно встретился с Паничем и стал уговаривать его уехать тоже. Вот как об этом вспоминает сам Ю. Панич:

«Я спросил:

— Ты едешь? Почему?

— Я — еврей. У меня дети — евреи. Ради них. И ради Израиля. Израилю нужно сейчас настоящее кино. Я еду делать в Израиле кино.

И в таком духе… Он спросил:

— А у тебя в семье евреи есть?

— Да, мама.