Гибель советского кино. Тайна закулисной войны. 1973-1991

Между тем именно с середины 70-х противостояние грузинских кинематографистов с союзным Госкино становится все более острым и вызывающим. Так, именно тогда грузины приняли решение перестать посылать своих студентов учиться во ВГИК и на Высшие режиссерские курсы и создали в Тбилиси свою собственную киношколу (на базе Театрального института). А когда их режиссер Резо Эсадзе не смог дальше снимать на «Ленфильме» свою картину (ту самую «Любовь с первого взгляда», о которой речь шла выше) и над ней нависла угроза закрытия, руководство «Грузия-фильма» отозвало его на родину и разрешило снять фильм в Тбилиси. Правда, он, как мы помним, больших лавров в прокате не снискал.

Это противостояние рано или поздно должно было привести к скандалу. И он грянул. В ноябре 1978 года в журнале «Искусство кино», которое возглавлял державник Евгений Сурков, была опубликована большая статья кинокритика Юрия Богомолова о грузинском кинематографе, где он подвергал его резкой критике за «отход от современности, эксцентричность и эстетический герметизм, которые приводят к потере зрительского интереса к грузинским фильмам». Под этой критикой явственно читалось недовольство Москвой тем курсом, который с недавних пор избрало руководство грузинского кинематографа.

Естественно, оставить подобный выпад без внимания Грузия не могла. Причем их ответ был дан не на уровне Госкино, а значительно выше. Грузинам повезло, что аккурат в те самые дни – 27 ноября – в Москве прошел Пленум ЦК КПСС, на котором их руководитель Эдуард Шеварднадзе был избран кандидатом в члены Политбюро. Это было данью ему за его промосковскую позицию, когда он согласился на ускоренную русификацию своей республики: увеличил количество русских уроков в грузинских школах, потребовал, чтобы все научные диссертации, написанные по-грузински, были одновременно представлены по-русски. Правда, затея Шеварднадзе по удалению из грузинской Конституции пункта, декларирующего национальный язык государственным языком республики, сорвалась. Сотни студентов Тбилисского университета в марте 1978 года пришли к зданию ЦК КП Грузии и потребовали от властей вернуть грузинскому языку статус государственного. Шеварднадзе немедленно связался с Москвой, и та, поколебавшись, пошла на попятную. Однако то, как себя вел в этой ситуации глава Грузии (не допустил столкновений), Кремлю понравилось. В итоге Брежнев дал «добро» на введение Шеварднадзе кандидатом в члены Политбюро.

Однако эта акция, видимо, понравилась далеко не всем как в Москве, так и в самой Грузии. Поэтому в том же ноябре 78-го и был предпринят «наезд» на грузинское кино, который преследовал целью через него ударить по Шеварднадзе. Однако эта попытка успеха не возымела, поскольку силы противника были куда влиятельнее: тут были и Брежнев с шефом КГБ Андроповым, и влиятельная грузинская диаспора в Москве, обладавшая огромными деньгами и, главное, связями на самом верху. Как итог: глава Грузии был избран кандидатом в Политбюро спустя шесть лет после своего прихода к руководству Грузией (отметим, что, к примеру, глава Узбекистана Шараф Рашидов был кандидатом в члены Политбюро с 1961 года, но чести стать его полноправным членом так и не удостоится).

Сразу после этого директор «Грузия-фильма» Р. Чхеидзе встретился с Шеварднадзе и пожаловался ему на претензии Москвы. Новоиспеченный кандидат в Политбюро немедленно связался с секретарем ЦК КПСС Михаилом Зимяниным, отвечавшим за культуру, и потребовал разобраться с этой проблемой.

Судя по всему, лучшим вариантом для грузин было бы увольнение Суркова из журнала и принесение им извинений от лица редколлегии. Однако уволить Суркова не позволил Суслов. В итоге был избран компромиссный вариант: представителей грузинской кинематографии в самом начале 1979 года пригласили в Москву, чтобы они приняли участие в «круглом столе», организованном «Искусством кино».

Дискуссия вышла бурная: грузины (а их было девять человек) своих ошибок не признали и обвинили автора статьи и руководство редакции в предвзятом отношении к грузинскому кинематографу. Как сказал Э. Шенгелая, «автор статьи не знает грузинской действительности, культуры, ее национальных традиций». Однако тут же и сам выказывал полную беспомощность в проблемах советского кинопроката. Например, он повторил расхожий тезис о том, что союзное Госкино, ориентируясь на кассовые фильмы, не дает возможности посмотреть такие грузинские ленты, как «Мольба», «Чудаки», «Пиросмани», тем зрителям, которые хотели бы общаться именно с такими произведениями. Мол, прокат искусственно занижает количество копий грузинских фильмов, тем самым отсекая значительное число зрителей от грузинского кинематографа.