Гибель Столыпина

— Я не Кассандра, — ответил товарищ Франек. — Я боюсь предсказаний такого рода, ибо не только отставка Столыпина или его победа определит ход событий в России, но развитие капитала и борьба рабочих за свои права. Однако вы верно почувствовали мою интонацию. Я не знаю, как правильнее ответить вам... За возможную победу Столыпина говорит то, как он смог организовать в России контрреволюцию, как ловко он смог провести разгон Первой и Второй думы, посадив в Таврический дворец в июне девятьсот седьмого года вполне послушных ему депутатов... За него говорит то, как он бросил в тюрьмы большинство деятелей революционных партий, загнал в подполье оппозицию, заставил замолчать слишком уж рьяных критиканов даже из своего лагеря... Это все говорит в его пользу, он — удобен для Царского Села... Но то, что его стал побаиваться царь, — видимо, факт, ибо голоса, раздающиеся против Столыпина с правых скамей Государственной думы, свидетельствуют, что его позиции закачались в высоких сферах...

— Объясните расстановку мест в русском парламенте, — попросил журналист из дрезденской газеты.

— В России нет парламента, — ответил Франек. — Дума есть орган совещательный. Что бы ни предприняли Дума и Госсовет, царь может распубликовать высочайший указ, распустить заседания и провести любой закон, не обращая внимания на речи депутатов; Дума вообще лишена права влиять на вопросы обороны, флота, финансов, на иностранные дела... Дума не зря названа Думой: думайте себе на здоровье, говорите, сколько душе угодно, а решение всегда за мною, за самодержцем. Так что, пожалуйста, когда станете писать, уясните себе самым серьезным образом разницу между западным парламентом и российскою Думой. Что же касается расстановки мест, то запишите себе ряд имен, это поможет вам ориентироваться в нашем политическом лабиринте... Начнем слева. Социал-демократы и трудовики выражают — в пределах допустимого, понятно, — концепцию организованного рабочего класса и беднейшего трудового крестьянства. К центру относят несколько партий: на «левом фланге» — конституционные демократы приват-доцента Милюкова, либеральные интеллигенты, которых называют кадетами. Они конечно же монархисты, категорические враги социал-демократии, особенно ее большевистского крыла, анархистов и эсеров. Они — если можно спроецировать формулировку времен Французской революции — «болото» Думы. «Правый фланг» центра до настоящего времени являл собою более или менее зыбкое сообщество, составленное из партии октябристов во главе с Александром Гучковым и прогрессистов. Крайне правые — это националисты во главе с Пуришкевичем и Марковым-вторым, которых во всем, всегда и безусловно поддерживают царь и самые близкие ему люди, влияющие на политику, — в первую очередь дворцовый комендант генерал Дедюлин и, конечно, государыня, — от этой зависит все! Поскольку Гучков и его октябристы вкупе с прогрессистами выражают интересы промышленников и финансистов, двор относится к ним настороженно, ибо главной ставкой Царского Села были и продолжают быть помещики. Им принадлежит около восьмидесяти процентов земель в империи, а численность их не превышает сорока — семидесяти тысяч человек. Они просто-таки обязаны сражаться за свой интерес до последней капли крови! При этом октябристов и крайне правых роднит национальный вопрос: и те и другие стоят на позиции шовинизма. Вопли о «русскости», однако, потребны этим господам не для того, чтобы воистину радеть об интересах великого народа, удивляющего мир своей культурой, наукой, революционной борьбою, но для того, чтобы подкрепить собственные позиции силой армии в борьбе против всех и всяческих конкурентов — будь то англичанин, француз, поляк, немец, еврей или швед.

— Что случится, если Столыпин все-таки уйдет?

— Уйдет он или останется, суть вопроса не в этом, — как-то досадливо поморщившись, ответил товарищ Франек. — Меня не интересуют хитросплетения дворцовых интриг, я верен научному анализу данностей. Мы, социал-демократы, говорили всегда и готовы повторить ныне: Россия переживает кризис оттого, что дворцовый блок царя с помещиками, то есть с крайне правыми, не может дать промышленникам тех реформ, которых требует развитие капитализма. Буржуазии, капиталу потребна определенного рода политическая свобода, дабы активно развивать промышленное производство, а царь, главный помещик империи, не хочет, да и не может дать ей политическую свободу. Итак, царь и землевладельцы — с одной стороны, промышленники и буржуазные либералы — с другой. Лебедь, рак и щука. Между ними идет сложная — бескровная пока — драка за власть; царь добровольно не отдаст ее либеральным промышленникам. И при этом — стомиллионный трудящийся люд, абсолютно бесправный и забитый. Вот в чем суть кризиса. Выход из него отнюдь не в отставке Столыпина или в его победе над дедушками Государственного совета.

— Так все же, — спросил журналист из Гамбурга, — что ждет Россию в ближайшем будущем?

— То есть как это «что»? — удивился Франек. — Революция.